Книга Подвал. Когда звонит Майкл - Ричард Карл Лаймон

начинать действовать.

— Если там и правда что-то случилось… А вдруг она… мертва. Значит, мы опоздали. Меня тоже одолевало какое- то недоброе предчувствие, словно очередная беда уже не за горами, иначе Крэг был бы сейчас дома. Но надо дать ему еще немного времени.

Битый час Доремус не отрывал глаз от окуляров и лишь на минутку опускал бинокль, когда на глаза наворачивались слезы, а изображение начинало двоиться. Следователь нервно покусывал кончик незажженной сигары, проклиная себя за то, что уговорил Эми прокрасться в кабинет Крэга и поискать там улики против него, которые можно было бы использовать впоследствии. Но ведь она и сама настаивала на этом.

«В противном случае ему грозит что-то страшное, да? Может быть, его убьют? Давайте попробуем, Доремус», — вспомнил он слова девушки.

«Какой же я идиот!» — в очередной раз выругался следователь. Сейчас девушка представляла собой комок нервов, а он так легко поддался на ее уговоры. В каком-то смысле он собственноручно передал Эми в лапы этому маньяку.

Доремус смял намокшую от слюны сигару и швырнул ее вниз.

«Нет, ей ничего не грозит, и она, конечно, жива, — пытался он сам себя успокоить и заглушить голос совести. — Возможно, она действительно наткнулась в его кабинете на что-то невероятное, и теперь Крэг ее не выпускает. И это означает только, что он еще больший злодей, чем мы о нем думали. — Доремус протер усталые глаза. — Ты глуп, Доремус. И на плечах у тебя не голова, а кочан капусты. Если бы ты оставался на службе, на твою долю выпала бы единственная должность — регулировщика движения на каком- нибудь заброшенном кладбище. Давай-давай, соображай побыстрее!»

Ветер донес десять ударов школьного колокола. Доремус вновь поднял бинокль и принялся тщательно изучать территорию интерната. У ворот он прекрасно различал ночного сторожа. Тот читал газету. За весь вечер он ни разу не показал и носа из своего уютного домика. И если бы интернат внезапно провалился сквозь землю, сторож скорее всего узнал бы об этом из завтрашних газет.

Доремус навел бинокль на жилые корпуса. Окон не было видно, зато металлическая крыша отливала в лунном свете серебристым сиянием. Следователь осмотрел ее, потом внимательно изучил автомобильную стоянку, столовую и место, где разгружались продукты. Левое плечо по-прежнему противно ныло, и Доремусу никак не удавалось разработать его. В конце концов он плюнул и, решив просто игнорировать эту боль, переключил внимание на жилой корпус младших учеников.

И тут на крыше этого здания появился мальчик. Казалось, жизнь покинула его, такой он был зачарованный, словно сомнамбула. Он стоял, не шевелясь, и в лунном сиянии был виден, как на ладони.

Доремус почувствовал, что у него перехватило дыхание.

Питер как будто прислушивался к чему-то, стараясь уловить звуки, известные лишь ему одному. Сильный порыв ветра чуть не сбил мальчика с крыши. Но тот удержал равновесие и быстро понесся по крыше, словно наперед зная, что делать. Добежав до стены, обвитой плющом, мальчик глянул вниз.

— Осторожней, малыш, — тихо пробормотал Доремус, затаив дыхание. — Может, и раньше тебе не раз приходилось карабкаться по стенам, но все же постарайся проделывать эти трюки поосторожней.

Мальчик сделал еще пару шагов и, крепко уцепившись за лиану, начал сползать вниз. Даже в свой прекрасный бинокль Доремус с трудом следил за движениями Питера. Прошло уже минут пять, а мальчик спустился всего на несколько футов.

Доремус вдруг испуганно подался вперед. То ли Питер не успел перехватить очередную лиану, то ли ее сдуло порывом ветра, но только мальчик, беспомощно взмахнув руками, сорвался со стены и начал падать. У Доремуса похолодело все внутри. Чувствуя свое полное бессилие, он с ужасом вглядывался в происходящее. Питер приземлился на ноги, прямо на каменный переход в столовую. Мальчик некоторое время постоял, приходя в себя. Внезапно он покачнулся, и у Доремуса опять замерло сердце. Еще чуть-чуть, и Питер сорвется, рухнув теперь уже на асфальт. Но мальчик, тяжело вздохнув, опустился на одно колено. И через несколько секунд снова продолжил спуск.

Остаток пути представлял собой дело нехитрое, и вот уже мальчик исчез из виду. Доремус тщетно пытался определить, куда же делся Питер. И тут следователь увидел его — тот мчался по тропинке к автомобильной стоянке, огибая административный корпус. Доремус направил бинокль на «шевроле» Крэга и увидел, что психолог уже стоит рядом со своей машиной. Крэг, похоже, поджидал мальчика.

Он быстро переговорил о чем-то с Питером, положив тому руку на плечо, а затем, распахнув дверцу, пропустил мальчика на переднее сиденье. Но сам почему-то не сел за руль, а торопливым шагом направился к зданию. Доремус тут же потерял его из виду. Он опустил бинокль, пытаясь дать глазам хоть минутную передышку. Может быть, в корпусе существовал и черный ход, и запасной выход, к примеру, через подвал. Но как следователь ни старался, он так ничего и не обнаружил.

Доремус мельком глянул на светящийся циферблат своих часов: девять минут одиннадцатого. И снова поднял бинокль.

В десять часов двадцать минут Крэг появился вновь. И на этот раз он нес на руках Эми.

Расстояние их отделяло приличное, и Доремус не мог определить, что с девушкой. Поднимая крышу багажника, Крэг подхватил Эми под мышки. Лампочка в багажнике, к сожалению, не горела; но по тому, каким безвольным казалось тело девушки, следователь сделал вывод, что в лучшем случае Эми находится без сознания. Ну, а в худшем… это уже труп. Ненависть, которую Доремус вдруг испытал сейчас к Крэгу, походила на самый чудовищный приступ мигрени. Ярость на мгновение ослепила и оглушила следователя. Он наклонился, подняв рацию, и положил ее на колени. Вызывая Инока Милса, он ни на секунду не сводил глаз с «шевроле» Крэга.

— Начинаем операцию. Кроме того, есть кое-какие осложнения. Крэг собирается выехать с территории интерната. Питер Мэтис — в машине и, вероятно, лежит. Так что сторож у ворот не заметит его. Эми находится в багажнике.

— В каком она состоянии?

— Не знаю. Полчаса в багажнике, и она в любом случае задохнется. Внимание, он тронулся. Сядьте ему на хвост, но только незаметно. И никакой иллюминации. Он мсжет легко впасть в истерику.

— У нас все готово, — коротко отозвался Инок. — Мы }жев пути.

Прихватив рацию, Доремус зашагал вверх по склону. Он отстегнул от пояса фонарь и теперь, освещая себе путь сквозь густой кустарник, передвигался довольно быстро. Впереди, ярдах в двадцати, пролегла заброшенная, чуть заметная просека. На машине здесь, конечно же, не проехать, да и мотороллер придется частенько тащить за