Книга Седьмой круг ада - Игорь Болгарин

Урядник, наблюдая за железнодорожниками, взял на руку винтовку – скорее, пожалуй, для порядка.

– Стой! Кто такие будете?

– Ружьишко-то опусти, – посоветовал Воробьев. – Не видишь, что ли! Буксы проверяем.

– Все одно – стой! – Часовой полез в карман за свистком. – Караульного начальника вызову, а уж он…

Ни часовому, ни Красильникову с Воробьевым не видно было, как с другой стороны поезда из густых зарослей терна на насыпь вышли двое, направились к паровозу. Это были Баринов и Ермаков. Торопливо поднялись в будку:

– Как? – коротко спросил Баринов.

– Не видишь, под парами стоим. Ждем.

– Трогайте!

– Что-то там часовой к вашим ребятам привязался! – сказал машинист.

– Ничего. Отстанет.

Шумно отдуваясь клубами пара, паровоз плавно, незаметно тронулся с места, стал стремительно набирать ход.

Урядник, собиравшийся вызвать свистком караульного начальника, с изумлением увидел, как поезд разделился надвое: спальный вагон с теплушкой тронулись с места и покатились по рельсам, а салон-вагон остался на месте.

– К-куда они? – так и не успев дать свисток караульному начальнику, ошарашенно спросил часовой.

– Не понимаешь, что ли! Профилактику буксам проводим! – прикрикнул на часового Красильников.

Часовой бросился за набирающим скорость спальным вагоном. Он уже догнал его, схватился за поручни, вспрыгнул на ступени, когда страшной силы взрыв потряс воздух. Дрогнула земля, над пакгаузами взметнулось вверх пламя. Бегущие по рельсам вагоны дернулись, ударились друг о друга буферами, заскрежетали сцепления, со звоном посыпались стекла.

Часовой свалился со ступенек спального вагона и бросился наземь, прижимая к себе винтовку. Взвыла сирена. Послышались прерывистые, тревожные гудки пароходов.

И вновь, заглушая все звуки, грянул взрыв. В небо летели пылающие доски, искореженные листы железа, камни. Черный клубящийся дым, поглощая все вокруг, окутал и стоящий в тупике слащовский салон-вагон.

Часовой наконец поднялся с земли, вновь бросился догонять несколько притормозивший свой бег поезд. Ухватившись за поручни спального вагона, он долго бежал рядом, потом взобрался на ступени, тяжело дыша и отдуваясь. Ему открыл дверь вагона босоногий, в исподней рубахе Пантелей.

– Что тут? – испуганно спросил он.

– А шут его… Похоже, конец света!

– Господи помилуй, – мелко закрестился Пантелей.

Проводив взглядом скрывающийся вдали поезд и убедившись, что все идет как планировали, Красильников прыгнул на подножку салон-вагона, открыл дверь вагонным ключом. И сейчас же из-за насыпи поднялись Илларион и Миронов, тоже одетые в форму железнодорожников.

– Василий, оставайся здесь, страхуй! – крикнул Воробьеву Красильников и, пропустив вперед Миронова и Иллариона, следом за ними поднялся в вагон.

В выбитых окнах полоскались занавески, под ногами хрустело стекло, было дымно. Красильников не сразу сообразил, что за черный комок мечется под потолком, – лишь потом, когда этот комок вырвался через окно и взмыл в дымное небо, он понял, что это ворон.

Сейф был в углу вагона, под киотом. Подняв лежащий на полу стул, Миронов подсел к сейфу и стал его разглядывать. Потом вынул из кармана куртки набор длинных и тонких отмычек, завернутых в белоснежный платок, задумчиво посмотрел на них и опять замер…

Снаружи в разбитое окно салон-вагона доносились далекие выкрики, гудки, звон колоколов, треск полыхающих пристаней. В пакгаузах рвались снаряды и ящики с патронами. Все это слилось в сплошной, непрерывный гул, грохот, треск. Миронов повернул к Красильникову побледневшее, потное лицо, что-то сказал. Красильников не расслышал, наклонился.

– Я не могу работать в таких условиях! Мне нужна тишина! – прокричал Миронов. – Я должен слышать механизм замка!

Упругая волна очередного взрыва качнула вагон. Миронов, поняв всю тщетность своих притязаний, обреченно махнул рукой, опять поднес к глазам отливающие синевой отмычки. Выбрав наконец одну, осторожно ввел ее в отверстие замка, прильнув ухом к дверце сейфа… На смену первой отмычке пришла вторая, затем третья, и Красильникову уже казалось, что возне этой не будет конца. И вдруг очередная отмычка легко повернулась в замке, еще одна манипуляция чутких пальцев – и тяжелая дверца сейфа открылась.

Красильников глянул на часы: они находились в вагоне всего шесть минут. Все шло по плану.

Едва Миронов открыл сейф, как Илларион положил на его плечо тяжелую руку:

– Поработал – не мешай работать другим! – И, подталкивая Миронова, он завел его в узкий, тесный тамбурок, примыкающий к салону. – Посидим здесь, поразмыслим.

– Интересно все же, кто вы? – уже порядком осмелев, спросил Миронов.

– Я же тебе уже говорил.

– Это неправда. Всех севастопольских фармазонов я знаю – и своих, и залетных… А может, вы красные?

– Придумаешь такое! – изобразил удивление Илларион и, помедлив, добавил: – Скажи, ты про хана Куш-Кая слышал?

– Нет.

– Так вот, мы – из его армии.

Миронов скептически улыбнулся, сказал:

– Третья сила, что ли? Красные, белые и теперь этот… хан.

– Пусть будет третья, – согласился Илларион.

Тем временем в салон-вагоне появился Кольцов. Не теряя ни секунды, подбежал к сейфу, где ждал его Красильников. Заглянул внутрь.

Вверху – рулоны полевых карт с нанесенной цветными карандашами обстановкой, на средней полке – особняком – кожаная папка. Красильников взял ее, передал Кольцову. Кольцов достал из нее документы. Это был боевой приказ Врангеля и инструкции к нему.

«Удача! – торопливо подумал Кольцов. – Вот удача!» Стараясь запомнить каждое слово, стал читать страницы приказа:

«Генералам Слащову, Кутепову, Писареву, Абрамову и комфлота адмиралу Саблину. Мой план летнего наступления из Крыма предусматривает занятие Северной Таврии, Донбасса, районов Дона и Кубани…»

Дальше, дальше!

«…Я решил: 7 июня 1920 г. силами 1‑го армейского корпуса генерала Кутепова и Сводного корпуса генерала Абрамова при поддержке танков, бронепоездов и аэропланов прорвать оборону красных в перекопском и чонгарском направлениях…»

Информация важная, но не главная – где задачи корпусу генерала Слащова?.. Кольцов перевернул еще одну страницу:

«…Адмиралу Саблину подготовить суда для переброски войск генерала Слащова в пункт и срок согласно указаниям, которые он получит дополнительно».

Кольцов побледнел: ничего конкретного о действиях Слащова в приказе не было. То, что он прочел, было известно Фролову, а потом и ему задолго до этого дня.

Что же это за приказ? Дезинформация? Выходит, что Слащов предполагал предстоящий визит к нему и перехитрил их? Операция, потребовавшая безумных усилий и риска сводилась на нет?