Книга Пересечение - София Санчес

она. — Помните несколько дней назад вы говорили, что меня воспитывали в свинарнике? Так вот знайте — меня воспитала самая лучшая женщина. Анна Степановна Протасова — знаете такую?

— Мать Андрея Петровича? — Глаза княгини округлились и приоткрылся рот, она не знала что и сказать.

— Да, — прочеканила Мари. — Она была и есть моей настоящей матерью, моей крестной матерью, моим ангелом и я вам так благодарна, что вы оставили меня. Как хорошо, что я не жила с вам под одной крышей, что вы не воспитали меня подобно своей избалованной дочурке. Анна Степановна всегда была добра со мной, она сидела около меня, когда я лежала с горячкой, она желала мне добрых снов и целовала, именно она рассказывала меня сказки, гуляла и любила, с ней я не чувствовала себя лишней, а я никогда не хотела знать, кто произвёл меня на свет, ибо лучшей матери просто не существует.

— Боже, я же не знала, что у матери князя есть воспитанница, — выдохнув произнесла пораженная Сарасова. — В тот день, когда мы впервые увиделись — там, на кладбище, я ничего не знала, а только хотела навестить мать Андрея Петровича, они же с Надей мечтали быть вместе.

— Я не хочу продолжать сей бессмысленный разговор, — тихо и вымученно произнесла Мари. — Давайте сделаем вид, что этого разговора не было, а мы с вами никто друг для друга.

— Марьяна, прошу тебя, — протянула к ней руку княгиня. — Я хочу узнать тебя.

— А я хочу никогда вас больше не видеть, — отрезала та, снимая кулон с шее. — Вот это кажется принадлежит вам? А мне не нужно ничего, что связано с вами. Мари положила кулон на стол рядом и направилась к выходу.

— Граф Оранский был моим отцом и вашим возлюбленным, — сказал она на последок, наблюдая как вытянулось лицо княгини. — Может эта новость вас добьёт. Марьяна бросила прочь, слыша позади сначала голос Сарасовой — она пыталась её остановить, а затем Аглаи, та хотела что-то спросить, но девушка хотела только одного — побыть наедине со своими мыслями. Мари выбежала на крыльцо, осознав что в доме забыла бурнус, а дождь так и моросил — то усиливаясь, то стихая. Возвращаться она не хотела, да и не смогла бы — видеть лицо этой женщины, что выпить уксус. Стало быть она решила идти так и сбежав со ступеней — бросилась за ворота. Она огляделась, сердце сильно колотилось, дождь мочил волосы, проникал сквозь одежду, Мари подобрав юбку поспешила к тракту, в надежде увидеть повозку на пути. Вздрагивая и тяжело дыша она хотела скорее убежать от правды, которая точно паук оплетает неприятной липкой паутиной, душит, старается лишить жизни. Крепко зажмуриваясь, она на ходу поправляла мокрые волосы припавшие к лицу, дрожала, но не от холода, а от осознания действительности.

Она приостанавливалась, дабы отдышаться, чувствуя как на подошву налипла грязь и от того тяжелее идти, наскоро обтирала туфли об траву и уверенно шла вперед. Слезы смешивались с дождём, скатываясь к губам, а от их солоноватого привкуса было неприятно. Не выдержав скопившихся эмоций, которые разрывали её изнутри, Марьяна закричала и казалось стало легче. На её счастье показалась телега, а дождь стих. Мари попросила помочь и вскоре уже подъезжала к имению. Промокшая и уставшая она поплелась в дом, на ходу сняв покрытые грязью туфли, а слуги едва увидев хозяйку в таком виде принялись предлагать помощь. В диванной комнате она нашла Фросю и тут же бросилась к ней, обнимая, прижимаясь к её плечу.

— Марьянушка, голубушка, что с тобою? — Спрашивала та.

Мари не отвечала, она тихо плакала на плече, всхлипывая и сильнее обнимая добрую няню, отчего та ещё сильнее пугалась её состояния.

Постояв некоторое время Фрося усадила Мари на канапе, в попытке успокоить, просила слуг принести сладкой воды. Марьяна же положив голову на её колени, продолжала молчать, смотря а пустоту салона. Фрося только вздыхала и поглаживая по мокрым волосам, принялась напевать ей как в детстве.

— Я хочу заснуть и проснуться, когда осознаю что это не реальность, а только сон, — прошептала Мари.

— Марьянушка, ты скажу кто обидел? — Просила няня.

— Несправедливо, как несправедливо, Фрося, — всхлипнула она. — Почему всё так? Я не хотела знать кто моя мать.

— Как это? Ты что же узнала всё? — Испуганно произнесла та.

— Лучше бы не знать, никогда, — отрезала она, уткнувшись лицом в подол няни.

— Так кто же она? Кто с тобою так? — Поглаживая девушку по голове спросила Фрося.

Мари приподняла голову и пристала, взяв за руку няню, собиралась с мыслями, дабы произнести это.

— Сарасова, Фрося, она оказалась той женщиной, — с трудом смогла объяснить Мари.

— Как? Княгиня? — Охая та принялась слушать Мари.

Та все рассказала и уже не имело смыла что либо скрывать, только одного она хотела — никогда больше не видеть и не разговаривать с княгиней. Всё это время она прекрасно жила без неё и для чего ей теперича родниться с ней непонятно. В последнее время на неё свалилось слишком много всего и самое главное — Андрей исчез. Сейчас как никогда она нуждалась в нем, хотелось поделится и обнять, рассказать обо всех событиях. Сблизившись в последнее время, она уже и не знала как жила без него раньше, казалось он всегда был рядом — родной и близкий. Не теряя надежды она каждый день просыпалась с верой, что сегодня он обязательно даст о себе знать, а засыпала с мыслями, что новый день будет лучше прошедшего.

— Так получается дочь княгини, сестрою тебе приходится — Вздохнула Фрося, зная как много различий между ними.

— Нет, — закачала головой Мари, — у меня ни сестры, ни матери. Моя семья это ты и Анна Степановна.

— А ещё граф и Андрей Петрович, — добавила та.

— Именно! Эта женщина меня не интересует, главное найти князя, — вздохнула с грустью девушка.

— Найдётся он, сердцем чую, отыщется, — ласково произнесла Фрося. — Ты бы мокрое сняла, а то мало ли.

— Да, родная, — кивнула она. — Болеть мне никак нельзя.

Марьяна направилась в спальню, обещая на ночь зайти к няне, а та принялась за неё молиться, зная что помощь Божья ей как никогда понадобиться.

Глава 94

Марьяна плохо спала, всю ночь ей снились непонятные пугающие сны. А в одном — в окно залетела ворона, большая и чёрная, принялась каркать и злобно смотреть, а затем превратилась в Надю. Не к добру — первое, что пришло в голову Мари, едва она открыла глаза. Наскоро собравшись, она