Книга Тропик Козерога - Егор Бекесов

— Ты действительно рассчитываешь на этот сброд?

— По-моему, они вполне подойдут.

— Всё равно тщетно. Ты действительно веришь в то что говорил насчёт того что они хотят войны.

— Не все, но многие. Они хотят жить в переломный момент, они хотят голода, хотят разрухи, им столько об этом рассказывали, что они просто не смогут смириться с тем, что никогда этого не увидят.

— Что они знают об этом, что вообще они могут знать о голоде и нужде.

— В том-то и дело что ничего.

Она снова замолчала, но её тон насторожил Мессеира, он чувствовал, что что-то не так, что на самом деле ей уже глубоко плевать, на то, о чём они только что говорили. Он стоял неподвижно, смотря на неё, пока она не повернулась и, чуть приподняв, голову над кроватью не спросила:

— У них ведь, правда, не было детей?

— У кого?

— У Матиаса великого и Мирцелии.

Её голос задрожал и Крейтону это совершенно не нравилось. Он повернулся к окну, и, сделав глубокий вдох, произнёс как можно более спокойным голосом:

— Ты же знаешь, что нет. Впрочем, должно быть это и к лучшему, дети в подобных случаях часто рождаются не совсем здоровыми и…

— Вот именно!

Она резко поднялась, опершись на вытянутую руку, и согнула ноги, какое-то время испытующе посмотрела на мужа исподлобья, затем продолжила, голосом, который всё ещё подрагивал, хотя она усиленно пыталась придать ему ясность.

— Ведь если бы у них родился больной ребёнок, то от него бы просто избавились. Так? Такое было?

— Откуда мне знать.

— Ты же член ордена, вы же должны знать это.

— Я… — начал было Мессеир, но сразу понял, что говорить это бесполезно, да и не нужно.

В темноте он мог видеть только её силуэт, но этого было вполне достаточно для того чтобы всё понять. Он быстро подошёл и сел на край постели и, обняв девушку за плечи, прижал к себе.

— Как иронично, не правда ли, — проговорила она дрожащим голосом, с трудом сдерживая всхлипывания, — она так хотела иметь детей и при этом…

На его руку с её щеки упала тёплая слеза.

— Может быть этот твой Семелесов прав, мы никогда не получаем того чего больше всего хотим.

— Семелесов? — Крейтон чуть отстранил девушку, чтобы заглянуть ей в глаза. — Ты что, родная, нашла, кого слушать. Доморощеный декадент, дурак несчастный, что он знает об этом.

Она не подняла глаза, продолжая смотреть куда-то вниз.

— Ты не бесплодна, — шепнул он ей на ухо. — У нас ещё будут и семья и дети. Только верь мне, мне и никому больше.

Тут он коснулся её лба.

— У тебя жар, — произнёс он испуганно.

— Может быть, — тихо бросила она.

— Сколько раз говорил тебе не ходить босиком, — проговорил он, отпуская её и кладя её на кровать. — Я пойду что-нибудь поищу, тебе нужно поспать.

Он встал и вышел на кухню. Включил свет и подошёл к шкафу, как вдруг услышал за спиной шаги. Мессеир обернулся и увидел спускавшегося по лестнице Семелесова.

— Что-то произошло?

— Всё нормально, — ответил Крейтон, и после короткой паузы добавил. — С ней такое иногда случается, редко но…

Мессеир резко замолчал, он налил в стакан воды и направился с ним обратно в комнату.

— Как ты думаешь, Мессеир, какие у нас шансы на успех?

Мантиец обернулся и увидел Алексея уже сидевшего на ступеньках. Он пристально посмотрел ему в глаза и негромко произнёс:

— Они есть, друг мой, они всегда есть.

Глава тридцать вторая. ПОДПОЛЬЕ НАБИРАЕТ СИЛУ

— Подполье? Мятеж? Революция? Серьёзно? — взгляд собеседника просто источал скептицизм.

Он огляделся по сторонам словно опасаясь того что кто-то мог обратить внимание на предмет их разговора, но всем посетителям кафе «За углом» было похоже глубоко плевать, на то что обсуждают два молодых человека за столиком у окна.

— Не бойтесь, друг мой, я специально выбрал это место, чтобы нас никто не заподозрил.

— Правда? Гениальное решение.

— Два человека сидят в людном кафе и обсуждают план государственного переворота, ну разве может это быть серьёзным.

Крейтон приподнял чашку с кофе и блюдце, и аристократично отогнув палец, отпил из неё.

— Тебе сколько лет. Ты хоть школу закончил, революционер.

Он скрестил руки на груди и откинулся спиной на спинку дивана, исподлобья презрительно смотря на Мессеира.

— Слушай, я не знаю, что ты там натворил, может быть, ты и правда этот самый Мессер, но блин ты вообще понимаешь, о чём сейчас говоришь. Мне нужно объяснять, почему это полнейший дебилизм.

— Да уж будь добр, а то я, дурак, не понимаю, — флегматично ответил Крейтон, и не дождавшись в ответ ничего кроме молчания, продолжил. — Не ожидал я что великий и ужасный Командор окажется настолько приземлённой личностью.

— Командор, — собеседник усмехнулся. — Что за дурацкая кличка, неужели меня когда-то так называли.

— А, по-моему, вполне неплохое прозвище, намного лучше тех, что носит большинство из них.

Собеседник повернул голову и посмотрел на улицу где в свете рассыпавшихся отдельно лучей Солнца пробивавшихся из-за облаков что занимали добрые две трети неба, холодный ветер гнал по тротуару облака пыли и мелкого мусора. Это июньское утро выдалось достаточно жарким, хотя таковым и не выглядело.

— Зачем тебе всё это? — задумчиво спросил собеседник, продолжая смотреть в окно.

— Зачем мне это? Хороший вопрос, вот посмотри, например, на них.

И тут Крейтон кивком указал на нескольких юношей примерно одного с ним возраста сидевших за столиком неподалёку, все как один уставившихся в телефоны и лишь изредка переговаривавшихся друг с другом.

— Как ты думаешь, ради чего они живут, ради чего умрут. И не только они, миллионы людей вот так же. Они рождаются, живут и умирают и ничего не привносят в этот мир и ничего не оставляют после себя. Каждый их новый день всего лишь повторение предыдущего, они проклинают каждое своё утро, и всовывают в свою жизнь редкие пёстрые развлечения, чтобы ждать хоть чего-то. Мир стал скучен, мы разучились смотреть дальше себя и собственных семей и оттого скатились обратно к животным. Мы стали мелочными, мы создали новый мир, где поклоняются лишь низменному мелкому и простому и гордятся этим. Я хочу уничтожить этот мир.

И тут в глазах собеседника, казалось, загорелся огонёк, он всё ещё держал руки скрещенными, но при этом немного опустил их, как будто хотел вот-вот расцепить, и тут он многозначительно кивнул и произнёс умудрённым голосом: