Книга Мужские игры - Александра Маринина

– Даже до смешного? – недоверчиво переспросилаНастя, искренне не понимая, что тут может быть смешного.

– А ты как думала! Человек не всегда себя контролирует,и от этого получаются всякие конфузы. Кстати, вот тебе пример. Помнишь, яприходил к твоему начальнику за аналитическими материалами? Ты тогда еще наменя собак спустила, обвинила в барстве и во всех смертных грехах.

– Помню.

Сердце у нее заныло от недоброго предчувствия, хотя она несмогла бы сейчас сказать, чего боится. Все самое страшное уже и так произошло.И продолжает происходить прямо сейчас и прямо здесь.

– Ну вот, я же к нему с бутылкой пришел, как положено, яправила знаю и неукоснительно их соблюдаю, к мужикам даже по серьезному делубез бутылки ходить не принято, а уж по такому, как у меня, – и подавно.Пить при этом необязательно, но принести должен. Прихожу, представляюсь,знакомлюсь, объясняю, зачем явился, он кнопки нажимать начал, дал тебе, каксейчас помню, двадцать минут. Так?

– Так, – подтвердила она.

– А после этого возникает неловкая пауза. И вот в этотмомент я и решил, что пора бутылку дарить, чтобы паузу чем-нибудь заполнить.Мельник твой как гостеприимный хозяин тут же рюмашки достает, разливает,выпиваем мы с ним по чуть-чуть, чисто символически, для знакомства, и начинаемтрепаться о всякой ерунде. Я по привычке беру со стола карандаш и начинаюрисовать, а на той этикетке чья-то рожа была, и вот я рисую, рисую, себя неконтролирую, все внимание на Мельника, а потом вдруг замечаю, что из рожицыэтой точный портрет твоего начальника сделал. Представляешь? Неловко – ужас!Думаю, уйду я, он бутылку в сейф уберет и на этикетку, естественно, не посмотрит,а потом с кем-нибудь выпивать сядет, тогда и заметит. Хорошо, если он сам, аесли тот, с кем он пить будет? Я же не абсолютный портрет сделал, а шарж, злойи очень узнаваемый. Одним словом, кручусь, как уж на сковородке, не знаю, какиз ситуации выходить. Но тут, слава богу, ему кто-то позвонил по телефону, онотвлекся, так я у него со стола ластик схватил и стер свои художества.

– Да, лихо. Ну и как, допили вы бутылку в тот раз?

Настя была уверена, что произносит слова, но почему-то их неслышала. Чувствовала, как шевелятся ее губы, но не слышала ни звука. Ей сталострашно, но в ту же секунду слух вернулся к ней.

– Что ты, нет, конечно. Я же говорю, приняли почуть-чуть для знакомства, рюмки только один раз поднимали. Вообще твойначальник не произвел на меня впечатления пьющего человека. Да и я не алкаш, тыже знаешь. Ну все, ребенок, я, пожалуй, двинусь, поздно уже.

Настя молча смотрела, как отчим встает, идет в прихожую,надевает ботинки и куртку. Надо встать и проводить его, надо сказать какие-то словаи поцеловать его на прощание. Почему же у нее совсем нет сил? Почему онаоцепенела и не может двинуться?

«Неужели все кончилось? Или он лжет? Правду он сказал илинет? Встань и выйди в прихожую, попрощайся с папой, веди себя нормально, иначеон встревожится. Он ни в чем не виноват. Он не пил с Баглюком в тот вечер. Онне спаивал его и не давал с собой недопитую бутылку. Все кончилось, Настасья.Все кончилось. Иди и поцелуй его, веди себя как любящая дочь, возьми себя вруки, иначе ты сейчас разрыдаешься, и папа не уйдет, пока ты не объяснишь ему,в чем дело. Ты что, очень хочешь рассказывать ему о том, как ты считала егопричастным к преступлениям? Ты хочешь, чтобы он узнал, что ты его подозревала?Ну же, Настя, встань и иди!»

Она сосредоточилась, собралась с силами и вынесла себя вприхожую, где Леонид Петрович уже застегивал куртку.

– Счастливо, папуля, – она улыбнулась, –спасибо, что привез поесть. Передай маме, что она напрасно волнуется, со мнойвсе в порядке.

– Я это вижу, – серьезно ответил отчим. –Настолько в порядке, что ты на себя не похожа. Но, впрочем, ты совершенноправа, ты уже достаточно взрослая, чтобы иметь право не отчитываться передродителями за свое настроение.

Настя закрыла за ним дверь и обессиленно опустилась на пол вприхожей. Но через минуту она вскочила и кинулась в комнату. Там, в глубиневерхнего ящика письменного стола, лежала завернутая в пакет бутылка,извлеченная из разбитой машины журналиста Баглюка. Настя судорожно развернулапакет, схватила бутылку, щелкнула выключателем настольной лампы и направиласвет на этикетку. Да, так и есть, при ярком свете в центре этикетки, наизображении какого-то винно-коньячного деятеля, отчетливо видны следыкарандашного грифеля, стертого ластиком. Это действительно был портрет, в косыхлучах света его даже можно было разобрать.

Что же получается? Мельник… Никуда Баглюк не ездил послеразговора с ним, ни к кому не побежал жаловаться и советоваться. Мельник поилего в своем кабинете и дал ему с собой недопитую бутылку. Зачем? Затем. И надругой день отчитывал Короткова за то, что тот не удосужился подробнопоговорить с журналистом и выяснить у него приметы человека, который передалБаглюку материалы о Мамонтове. Лицемерил Барин, ох лицемерил. Простовоспользовался Юркиной оплошностью и раздул из этого целое дело. Сам небосьдоволен был до смерти, что приметы этого таинственного незнакомца не сталидостоянием гласности. Настоящие приметы. И вместо них он выдал приметы липовые,якобы выясненные во время беседы с журналистом. Подстраховывался, чтобы этогочеловека никогда не вычислили и не нашли.

Мельник… Он брал на ознакомление секретные дела, ведущиесяоперативниками, и долго держал их у себя. Зачем? Что он их, наизусть учил? Апотом устраивал истерику тому же Короткову на тему о расшифровке спецаппарата.Данные на Мамонтова ушли не через Барина, это случилось раньше, до того, как онвзял дела. Никиту сдал кто-то другой. А вот Парыгина отдал он. Но почему? Вделах не было никаких материалов о его вербовке, Миша Доценко клянется, что неработал в этом направлении. Миша даже и не подозревал Парыгина. Из всех, коготогда доставили и с кем он поработал, Евгений Ильич Парыгин был одним из самымприличных и спокойных, и все подозрения в отношении его были отметеныпрактически сразу же, после самой поверхностной проверки по месту жительства иработы. Зачем же Мельник назвал его в качестве кандидата на обучение? Глупостькакая-то.

Может, все-таки не Мельник? Может быть, он тут ни при чем, аБаглюка поил из самых лучших побуждений, видел, что человек расстроен донельзя,чуть не плачет, предложил выпить. Что плохого? А алкаш Баглюк мог бутылкупотихоньку с собой прихватить тайком от хозяина кабинета. Напился, не справилсяс машиной на скользкой дороге, разбился… Нет, ребята из ГАИ уверяют, что смашиной журналиста поработали. Это не может быть случайностью.

Значит, Мельник…

Но почему такие странные кандидатуры? Заведомо провальные.Тот, кто сдал Мамонтова, должен был знать, что парень слаб и скорее всегопобежит за помощью. А Парыгин вообще выглядел законопослушным и во всехотношениях порядочным. Впрочем, даже в самом серьезном деле нельзя бытьзастрахованным от интриг, подставок, подножек и игры амбиций. Ведь Мельникзнал, что Аня Лазарева не имеет отношения к семи убийствам, но настойчивозаставлял Настю разрабатывать именно ее и отвергал все другие версии. А как онвзбеленился, когда Настя только заикнулась о том, что Лазарева не убийца ивообще тут действовал не маньяк. Прямо из себя вышел. И пригрозил служебныминеприятностями, если она не продолжит работать по Лазаревой. Работать позаведомо неверной версии. Почерк-то один и тот же. Дать ложное направление ивсячески мешать работать.