Книга Крапивник - Екатерина Концова

от меня. У меня ничего не нормально. Абсолютно ничего! И как я буду это объяснять?!

Нет, не хочу. Просто не хочу признаваться в том, что вот так нелепо провалилась.

Я призвала энергию. Она тряслась, но свернулась в правильные узоры. Кривые, косые, но правильные! Рабочие! Что? Что там происходило?! Что, чёрт, со мной или с академией не так?!

Хочу булочку. Или пирожное. Да что угодно, хоть котлету! Надо заесть стресс.

— Где тут столовая? — я на ходу и не очень аккуратно впилась пальцами в плечо какого-то мимо проходящего пацана, выглядящего как типичный заучка-отличник. Наверняка, гад, умный. И экзамен сдаст без проблем. Мне захотелось зарядить ему в лицо кулаком ещё до того, как парень открыл рот.

— Это вон туда по коридору и направо.

— Спасибо.

Повторяя себе, что не надо бросаться на заучку, хотя бы потому, что можно получить сдачи, я двинулась в указанном направлении.

Булочка. Булочка мне поможет.

Длинное светлое помещение. Минимум людей. Идеально. Я нащупала в кармане монетки. Для «не студентов» еда платная.

Большой стол с разнообразной снедью.

Возьму пару плюшек и трубочку с заварным кремом. И стакан молока.

Денег хватило. Я пристроилась за столом в центре зала и набросилась на выпечку.

Плюшка.

Полстакана молока.

Булочка с заварным кремом.

Несколько глотков.

Половина плюшки.

— Тебя голодом морили или просто не воспитывали?

Только сейчас я заметила, что передо мной стоит знакомый парень. Джастин или как его там?.. тот, который не понравился мне на балу.

М-да… этого не хватало. Ела-то я и впрямь не особо аккуратно.

— Не воспитывали, — я попыталась сделать спокойное лицо, но боюсь желание убивать всё равно просвечивало через эту маску. — И вообще я провела последний год в лесах, в глуши, в старых руинах. Травы и грибы разные нюхала и отравы из них мешала. Совсем одичала. Вопросы, претензии, предложения?

— И, судя по твоему виду, после экзамена, это абсолютный провал, — мой ответ не смутил оппонента. Он определённо собирался надо мной поиздеваться по этому поводу. Неужели правду ущемился от того, что «великий профессор» взял ученицу по знакомству, а не «всего такого особенного-разособенного мальчика»?

— Ну, предположим. Вопрос всё тот же: вопросы, претензии, предложения? Тебя это каким боком зацепило? Что ты вообще тут забыл, умница, сдавшая всё экстерном?

— Нам с учителем надо оформить последние бумаги. Я жду, когда он обо всём договориться с ректором. Слоняюсь по академии, — Джастин сел напротив меня, закинув ногу на ногу.

— Ну, допустим, я не выбью из-под тебя стул, — пробурчала я. — Повторяю вопрос: твоё какое дело?

— Да никакое, просто забавно: ты сама признала, что тебя не воспитывали и не отрицаешь, что, видимо, плохо учили.

— Последнюю сентенцию я не изрекала, но опят же: допустим, — приняла расслабленную позу, откинулась на спинку стула, принялась доедать плюшку, неспешно отрывая от неё кусочки.

Что-то я не вполне усвоила. Хотя бы математику и то уверенное отношение к магии, которое мне пытался привить учитель.

— Знаешь, я не удивлён. Твои мать и учитель больше заняты друг другом, чем тобой.

Я быстро взвесила, о каких уязвимых точках в психике противника мне известно. Мозг оперативно придумал стратегию:

— Во-первых… ради этого последнего предложения ты задаёшь тупые вопросы уже минуту. Оскорбление, которое приходится объяснять целую минуту, теряет эффект неожиданности и получается не самого лучшего качества. Во-вторых, что меня должно было задеть? Вдова с холостяком встречается, — я закатила глаза. — Ну, ужас! Мой отец аж в гробу перевернулся.

Глоток молока.

— И, наконец, в-третьих, у тебя всё настолько плохо с личной жизнью, что тебя волнуют парочки средних лет? В принципе, не удивлена.

Секундное замешательство противника я использовала как приглашение объяснить свою позицию:

— Ты позёр. Мало того, достаточно скучный. Не удивлюсь, если даже происхождение не в состоянии обеспечить тебя девушкой.

Удар пришёлся может и не совсем в точку, но определённо недалеко. Продолжаем сохранять хладнокровие и есть плюшку.

— Знаешь, я и рад бы не видеть «парочки средних лет», как ты выразилась, вот только они за сегодня дважды оказывались у меня на пути, пока я слонялся по академии. В вестюбюле и у фонтана.

— Ой, не оправдывайся, — я скривилась, понимая, что Джастин не врёт, но не желая это показывать. — Выглядит жалко.

— Что действительно жалко, — вот теперь я точно уколола где надо. — Так это твои потуги соответствовать учителю. Рио сделал огромную ошибку, когда выбрал тебя.

— И был тысячу раз прав, отказав тебе.

— Ты даже простейший экзамен сдать не в состоянии!

Вот и подтверждение моей теории о том, что Джастин — просто избалованное ущемлённое дитятко.

— То ли тебя действительно не учат, то ли ты настолько неспособная!

— Ну, знаешь, без магии люди живут и с троечными дипломами тоже. Что важнее, так это жизненные уроки. Их я вполне неплохо усваиваю.

— Ну да, например тот, про посуду, которую надо сразу мыть, — Джастин скривился, то ли насмехаясь, то ли пряча за кривой ухмылкой желание придушить. — Очень полезно.

— Кто ж спорит? Хороший совет. Полезный, — я сделал вид, что не поняла сарказма. — Но я говорю про урок, который обычно напрямую не декларируется.

— Ну и какой?

— Некоторые мысли литературным языком не доносятся, — сделав короткую театральную паузу, я припечатала. — Иди в задницу.

Я забрала пустой стакан и с недоеденной плюшкой удалилась прочь. Сдать посуду и уйти.

— Не думаю, что такие уроки заставят хоть кого-то гордиться тобой.

Сдать и уйти. Игнорировать противника. Я закончила этот диалог, а не он.

…

105. Луна.

…

Надо было ответить, что мной гордятся в любом случае, даже когда я ошибаясь. Но… приближаясь по двору к маме и учителю, я начинала сомневаться.

Чёрт, это настолько глупое поражение. Совсем простой был экзамен.

На улице столпилось много людей. Что же им всем тут нужно? Обходя все более менее крупные группы, я, как могла, спешила к колонне. По мере того как я приближалась на белой рубахе становились заметны красные разводы.

Мама заметила меня первой и тронула Эдмунда, занятого бесцельным созерцанием солнца, за руку.

— Луна, что-то случилось?

Почему-то от таких вопросов всегда хочется расплакаться. И это раз не был исключением. Я поглядела на учителя. Встретила обеспокоенный и ошарашенный взгляд.

Эд протянул руку, кладя ладонь мне на макушку:

— Не сдала? — вопрос был задан с нажимом, будто Эдмунд отрицал такую вероятность.

Плотно сжав губы, я уткнулась лицом ему в воротник. От Эда странно пахло чем-то типа застоявшейся воды или тины.

— Ну, рассказывай, — учитель сомкнул руки у меня на спине.

— Я всё провалила, Эд, — первые слёзы