Книга Смерть Первого Мстителя - Ларри Хама

Отряд безопасности ЩИТа дважды проверяет удостоверение Бриджит и собирается провести сканирование лица, когда проходящий хирург говорит: «Это медсестра Коннот, все нормально». Когда работник скорой помощи выходит из травматологического центра и ищет женщину в черно-белой форме, которая вела машину при доставке Стива Роджерса, Синтея везет по залу ожидания использованный контейнер для острых предметов. Она слышит, как доктор говорит Шэрон Картер, что Роджерса объявили умершим. Она видит, как Картер падает на пластиковый стул и плачет на груди у Сокола. Грех не испытывает никакого сочувствия к страданиям и потерям Картер. Она презирает ее за слабость, которая помогает Шэрон выклянчить у доверчивых мужчин немного сочувствия. Она была бы рада принести плачущей женщине еще больше страданий.

Пересекая зал в третий раз, Грех немного паникует: она замечает, что Сокол сидит один. Быстро оглядев комнату, она понимает, что кто-то только что вошел в женский туалет.

Дочь Красного Черепа входит в дамскую комнату. Ее белые туфли скрипят по плитке. Шэрон Картер стоит над раковиной и брызгает в лицо холодной водой.

– Прошу прощения, мэм. Доктор попросил меня кое-что вам передать.

Картер вытирает лицо бумажным полотенцем.

– Какой доктор?

– Доктор Фаустус.

Шэрон поворачивается лицом к медсестре. Это лицо кажется ей знакомым, но с его выражением что-то не то. Это не маска профессиональной отстраненности или притворной симпатии. Лицо светится злобой, а когда медсестра снова начинает говорить, на нем проступает и какое-то ликование.

– Он говорит: «Вспомни».

Шэрон Картер незамедлительно отзывается на эти две фразы. Ее тело каменеет, глаза закатываются.

Синтея Шмидт знает, что сделала, и может представить себе, что за видения пробегают перед мысленным взором Шэрон Картер. Ступеньки здания суда. Выстрел на площади Фоли. Брызги крови. Стив Роджерс падает. Толпа бежит в растерянности. И тот момент, когда все взоры обращаются к окну, откуда раздался выстрел. В тот момент Шэрон Картер повинуется команде, на которую запрограммировал ее Доктор Фаустус, и стреляет в Капитана Америка тремя особенными пулями.

Шэрон падает на пол в углу туалета, пораженная открывшейся правдой, и не замечает, как медсестра с ухмылкой на веснушчатом лице уходит за дверь.

Часть вторая

Размышления о морали

Глава 6

ВЭЛ настояла на том, чтобы проводить меня на поминки; отказаться мне не удалось. Ее полное имя со всеми титулами – графиня Валентина Аллегра де ля Фонтейн. Большинство агентов ЩИТа обращаются к ней по титулу – графиня, но много лет назад она просила меня называть ее Вэл, так я с тех пор и делаю. Она зовет меня Шэрон с легким призвуком «э» на конце, как будто слегка на французский манер. Каждый раз, когда я это слышу, я чувствую себя немного гламурной. В давние безумные времена у Вэл с Ником Фьюри были долгие отношения романтического толка, к тому же она мне нравилась – казалось бы, вот две отличные причины ей доверять. Но не получается.

Мы идем мимо района, где вырос Стив Роджерс. Пристанище представителей рабочего класса ирландских, польских, еврейских и украинских кровей в тесном окружении итальянских, китайских, пуэрториканских и афроамериканских районов. В двух кварталах, не дальше, можно найти пироги, кныш или колканнон. Могу себе представить, как проходило детство Стива: мальчишки на улице играли в скалли – зажимали бутылочные крышечки между большим и указательным пальцем и щелкали по ним, пытаясь попасть в нарисованные мелом пронумерованные квадраты, а девчонки прыгали по клеткам «классиков». Не стала бы пафосно называть эти места колыбелью мультикультурализма, но здесь, без сомнения, самые разные люди жили бок о бок и вполне ладили между собой. Все то, что, по идее, должны предлагать Соединенные Штаты, здесь никогда не воспринимали как должное. Настоящая малая родина Капитана Америка.

Вэл читает людей как раскрытую книгу – по этой причине, среди прочего, ее и взяли в агенты. Она видит, что мне хочется о чем-то рассказать, но я пока к этому не готова. Я еще не понимаю даже, каким образом Доктору Фаустусу удалось проникнуть в мой разум. Была ли я все это время орудием в руках Красного Черепа? Меня захлестывает волна чувства вины и отчаяния. Мне надо выяснить, как это произошло, и все исправить. Мне надо отдать Стиву этот долг.

Я бурчу себе под нос всякие глупости, а она в духе европейского такта меняет тему вопросом о том, как прошла моя встреча с директором Тони Старком. Как рассказал ей Дум-Дум Дуган, не все было гладко.

Я настолько устала эмоционально, что рассказываю ей все как есть.

Это была не то чтобы официальная встреча. В ЩИТе пошли слухи, что Старк тайно забрал тело Стива из морга и переправил на Вертоносец, где оно лежит теперь в криолаборатории, как какой-то гребаный образец для опытов. Я рванула туда, и первым, кого увидела, был новый директор, ожидающий меня у входа в лабораторию. Старк был в черно-белом боевом облачении агентов ЩИТа, что взбесило меня еще больше. Вряд ли он когда-нибудь пойдет на бой в чем-то кроме костюма Железного Человека.

Он стоял перед герметичной дверью, преграждая мне путь. Я не собиралась позволять ему разговорами смягчить мою ярость. Меня распирал праведный гнев. Я наговорила того, чего не следовало. Старк выдавал свои объяснения и рациональные доводы с раздражающей снисходительностью, присущей умникам и богачам.

– У нас не было выбора, мы обязаны были доставить сюда его тело, – говорил он. – Стив – единственный успех программы по созданию суперсолдат. Информацию, которая содержится в клетках его организма, защищают несколько законов о национальной безопасности.

Его слова меня только сильнее разозлили.

– Стив – не какой-то там успех. Тони, он был тебе другом.

На секунду показалось, что у Тони Старка есть совесть. Мне не хотелось быть вежливой и понимающей. Я надеялась, что его сердце сжимается от вины. Так же, как мое.

– Не хотел тебя пугать, – сказал он. – Кое-что стряслось.

Он посмотрел в сканер сетчатки, и дверь открылась.

Тони отпустил полдюжины охранников. Мы зашли в помещение для вскрытия. Тело под простыней казалось таким маленьким и усохшим, что невольно подумалось: смерть во многих смыслах спускает нас с пьедестала. И все же тельце выглядело слишком уж тщедушным. Я хотела заявить, что это не может быть Стив, тут какая-то ошибка. Но Тони стянул верхний край простыни, и я увидела, что это все-таки он. На столе лежало тело Стива Роджерса, такое, каким оно было бы, если бы не сыворотка «Суперсолдат»: щуплое, с цыплячьей грудью и едва покрытой седыми волосами головой.