Книга Эпоха рыцарства в истории Англии - Артур Брайант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно такими были границы мира для англичанина XIII века. За этот темный горизонт, где рисковые торговцы обменивались товарами на пыльных пустых дорогах, ведущих к Самарканду, не проникал еще ни один западный человек, кроме случайного монаха какого-нибудь нищенствующего ордена, желавшего принять мученичество, или венецианского купца, настолько алчного, что никакие пустыни Востока не могли его испугать[55]. За этим отдаленным горизонтом весь остальной мир полувеком ранее подвергся нашествию ужасных кочевников, татар или монгол Золотой орды Чингисхана, на время завоевавших всю южную и центральную Россию, Польшу, Венгрию, Силезию, а также азиатский Туркестан и крупный Аббасидский халифат Багдада. С тех пор, хотя Россия все еще платила им дань золотом и рабами, они отступили в восточные степи и осели частично в Китае, чью древнюю цивилизацию захватили их ханы, где постепенно смягчали свои нравы. На Западе о них ходили самые фантастические слухи: о поголовном переходе в христианство и союзе против фанатичных мусульман, которые, укрепившись вдоль восточного и южного побережий Средиземного моря, на протяжении семи веков преграждали христианам доступ на Восток.
* * *
Этот мир средневековой Европы был более грубым и жестоким, чем наш, хотя некоторые формы насилия, привычные для нас, были ему незнакомы. Многим он походил на мир феодальной и племенной Африки до пришествия современной цивилизации. Можно было встретить мужчин с отрубленными руками, языками и ушами в наказание за проступки; в темницах в собственных нечистотах гноили или морили голодом пленников; преступникам, пойманным на месте преступления, тут же отрубали голову, даже несмотря на то, что в Англии на казни должен был присутствовать королевский чиновник для придания законности действиям. Такие наказания отвечали жестоким нравам толпы; за один год Эдуард I вынужден был даровать прощение 450 убийцам[56]. При этом на границе этого жестокого мира находились ад и рай, и именно они делали мир для людей захватывающим и значимым. Большинство вещей, которые они создали и которыми жили, не дошли до нашего времени. Но те, что сохранились, свидетельствовали о силе и постоянстве их главнейших убеждений: о глубоком и неизменном чувстве величия и бессмертия Господа. И сегодня их огромные соборы, построенные с помощью простых орудий и «детской» техники, возвышаются над городами современной Британии; в Солсбери нет ничего, что могло бы сравниться с башней и шпилем, который Ричард Фарлейский построил во времена Черной Смерти или с хорами и нефом, которые его предшественники возвели веком ранее. Глупости, легковерия, алчности и самодовольства в эпоху веры было не меньше, чем в другие времена; сыны человеческие не меняются. Это было славное время для тех, кто удачлив, но только до тех пор, пока фортуна не покидала их, и скверное для тех, кого удача обошла стороной. При этом, когда мы бросаем обвинения против средневековых людей, нужно помнить, что в ту эпоху было то, чего нет у нас. Встаньте у западной стены Уэлса или Линкольна или под Илийской башней и задумайтесь. Затем посмотрите на нагромождение бетонных коробок, стекла и балок, возведенных сегодня с одной-единственной целью, самой преходящей из вещей, и задумайтесь снова.
Я нахожусь в неоплатном долгу перед теми, чьи исследования сделали возможным появление этой книги. Как и в своей предыдущей работе, я стою на плечах гигантов. Я не медиевист, но мне повезло, что Англия в этом столетии так богата крупными историками средневековья. Все, что появилось на этих страницах, это только малая толика того, что они своими исследованиями и книгами сделали доступным нашему знанию. Это лишь вершина айсберга, которая появляется над водой, чтобы утаить необъятную остальную часть, ее поддерживающую.
Я также глубоко признателен своим друзьям; тем, кто великодушно делал копии и переписывал бесчисленные выдержки из сотен разных источников, которые должны были быть собраны еще до начала написания книги: моему секретарю и издателю; Уиндему Кеттон-Кремеру и Бертраму Бруку, которые читали гранки книги, и лорду Годдарду, который корректировал главы, связанные с законами и юриспруденцией. Но прежде всего я в неоплатном долгу, который вряд ли смогу вернуть, перед теми, кто критиковал мою книгу на всех этапах ее написания и переписывания, перед Милтон Уолдмен и доктором Э. Р. Мейерсом, кому из чувства благодарности и посвящается эта книга.
Уинком
Август 1963 года
ВЕЛИКИЙ КОРОЛЬ
Скакун резвился вороной
Герб серебрился расписной
И кудри черные волной
Струились на броне стальной -
Так ехал в Камелот...
И сбруя на его коне
Пылала в солнечном огне
Как звезд плеяда в вышине
Над островом Шелот
Седло под рыцарем лихим
Мерцало жемчугом морским
Забрало и перо над ним
Сияли пламенем одним
Законы Англии... с тех пор, как они были одобрены с согласия тех, кто их использует, и подкреплены клятвой королей... не могут быть изменены или уничтожены без общего согласия всех тех, чьим советом и согласием они были провозглашены.
Второго августа 1274 года крестоносец Эдуард Вестминстерский высадился в Дувре. Он не был в Англии более четырех лет и уже около половины этого срока был ее королем. У его ног лежало богатое, хорошо организованное государство, которым его родственники из анжуйской династии правили уже в течение ста двадцати лет, а его норманнские и английские предки – около четырех веков.
Как все сельские просторы Европы, английское королевство было усеяно замками, церквами и монастырями, а также маленькими городами, обнесенными стенами. Вместе они символизировали мощь трех классов, управлявших христианским миром. Два из них – древние и крепко упрочившиеся, третий – новый и неуверенный в своих силах. Графы, бароны и рыцари, епископы, аббаты и монахи были ведущими фигурами на шахматной доске власти, и далеко от них по положению, но отнюдь не по богатству, отстояли купцы-горожане торговых полугородов-полудеревень, выраставших в тени замков и аббатств. Из цитаделей королевские констебли и шерифы, а также более крупные феодальные лорды – главные держатели короны, следили за соблюдением мира и государственного закона, выполнение которого вменялось королевским судьям. Замки, с их насыпями и внутренними башнями, обширными зелеными дворами, обнесенными куртинами, рвами, опускными решетками и барбаканами, колодцами[58], амбарами и темницами, были основной силой, которую могла одолеть лишь армия с катапультами и стенобитными орудиями, способная долгое время продержаться на открытой местности. В залах, продуваемых всеми ветрами, с устланными камышом полами и крошечными каменными уборными, в грязи и великолепии жили франкоговорящие лорды. Их тренированные боевые кони, кованые доспехи и умение сражаться верхом, унаследованное от предков, позволили им на протяжении двух веков безраздельно править местным населением.
