Книга Генерал Кутепов - Святослав Рыбас

На Царьград!

Конечно, никакого Царьграда вслух не называли, но направление указывалось то самое, старинное, уже залитое кровью и осененное былой славой.

„Для создания Великой России есть только один путь: направить все силы на ту область, которая действительно доступна реальному влиянию русской культуры. Эта область — весь бассейн Черного моря, т. е. все европейские и азиатские страны, выходящие к Черному морю“. Так писал Петр Струве в „Русской мысли“ в начале 1908 года.

Маятник достиг предела и обрушился.

Тогда мало кому могло прийти на ум воспоминание о переустройстве европейских союзов, начатое тринадцать лет назад. Ужасная Германия, пугавшая морского властелина, и страшный царизм были обращены из великанов в жалких карликов. „Я не знаю, найдется ли в мировой истории пример большего ослепления, чем взаимное истребление русских и немцев ради выгоды англосаксов“, — признался адмирал Тирпиц в своих воспоминаниях.

Если бы в наших руках оказалась машина времени и мы бы перенеслись в те времена, когда принимались перевернувшие нашу жизнь решения! Мы, конечно, остановили бы германского канцлера Бетман-Гольвега, наивно полагавшего, что Англия не примет участия в военных действих из-за Сербии. Мы поддержали бы колеблющегося Николая II не желающего начинать войну и объяснили бы „военной партии“ в Петербурге, что благоразумнее повторить еще раз вариант „боснийского кризиса“, в котором Россия воздержалась от крайних мер, чем ставить на карту судьбу страны. Мы бы сделали все, чтобы спасти Россию. И тогда история двадцатого века пошла бы по другому пути. Без Ленина, Сталина, Гитлера, без возвышения Соединенных Штатов. И с другой Россией.

Сегодня нам остается только мечтать о машине времени! Мечты эти, увы, несбыточные, но что бы мы сказали, если бы узнали, что еще до начала войны существовал документ, предупреждавший обо всех основных грядущих потрясениях?

В феврале 1914 года П. Н. Дурново, член Государственного Совета, консерватор по взглядам, представил Николаю II записку. Вот ее разделы:

1. Будущая англо-германская война превратится в вооруженное столкновение между двумя группами держав.

2. Трудно уловить какие-либо реальные выгоды, полученные Россией в результате ее сотрудничества с Англией.

3. Жизненные интересы Германии и России нигде не сталкиваются.

4. В области экономических интересов русские польза и нужды не противоречат германским.

5. Даже победа над Германией сулит России крайне неблагоприятные перспективы.

6. Борьба между Россией и Германией глубоко нежелательна для обеих сторон, как сводящаяся к ослаблению монархического начала.

7. Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой трудно предвидеть.

8. Германии в случае поражения предстоит перенести не меньшие социальные потрясения.

9. Мирному сожительству культурных наций более всего угрожает стремление Англии удержать ускользающее от нее господство над морями.

Дурново предвидел весь ход катастрофы: „Главная тяжесть войны выпадет на нашу долю. Роль тарана, пробивающего толщу немецкой обороны, достанется нам… Война эта чревата для нас огромными трудностями и не может оказаться триумфальным шествием на Берлин. Неизбежны и военные неудачи — будем надеяться, частичные — неизбежными окажутся и те или другие недочеты в нашем снабжении… При исключительной нервности нашего общества этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение… Начнется с того, что все неудачи будут приписываться правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная борьба против него… в стране начнутся революционные выступления… Армия, лишившаяся наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремление к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные в глазах населения оппозиционно-интеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению“.

Кажется, Дурново излагает сценарий грядущих событий!

И косвенно подтверждает правильность проводимой Столыпиным земельной политики. Но Столыпина уже нет. Удержать страну от военного похода в пропасть — некому.

Дурново делает вывод об искусственности „Тройственного согласия“, будущее за другим союзом — России, Германии, примиренной с ней Франции, и связанной с Россией оборонительным союзом Японии. Это не сбылось. (Но подводный материк такой комбинации существует и до нашего времени.)

Особую роль сыграла и отечественная печать, стремившаяся показать „реакционной“ Германии, что Россия относится к ней враждебно и тяготеет к „демократическому Лондону“.

В результате — „исход не поддается даже предвидению“.

Вот какие дали открываются из столицы могущественной империи. Сюда прибывают специальные комиссии из Франции и Германии, изучают экономический подъем, предсказывают гегемонию России в Европе к середине века.

Летит время. Растет Россия. Служит штабс-капитан.

С началом войны учебная команда Преображенского полка была расформирована, и Кутепову предстояло нести службу в запасном батальоне, обучать новобранцев, Он же подал рапорт о направлении на фронт.

Четырнадцатого августа 1914 года полк выступил в поход. Кутепов командир 4-й роты.

Двадцатого августа к юго-западу от польского города Люблина, у села Владиславово происходит первый бой. Кутеповская рота — в головном отряде. До этого дня наступали австрийцы, но преображенцы сминают их, теснят, вынуждают к поспешному отступлению. Кутепов бежит в солдатской цепи. Где еще находиться ротному? „Вперед, ребята!“, — кричит он. И вдруг кто-то бьет его будто палкой по левой ноге. Он падает, не понимает, что случилось, пытается встать — не может. Ногу заливает кровью, кость перебита. Что это?

В первом же бою? Ему еще не больно. Горячка боя не отпускает его.

Он не замечает, что атака отбита, что австрийцы переходят в ответное наступление. А когда замечает, они уже близко. Он поднимает с земли отброшенный при падении револьвер. Пусть подойдут поближе. Живым он не дастся.

Но было бы слишком просто для него уйти в лучший мир в первом же бою. К нему подползли раненые преображенцы и поволокли его к своим. Он ободрял их, даже пошучивал сквозь зубы.

В ноябре Кутепов вернулся из госпиталя в полк. К той поре война уже приобрела черты обыденности: горечь героического поражения в Восточной Пруссии, когда ценой армии генерала Александра Васильевича Самсонова были отвлечены от Парижа крупные германские силы, уже забывалась, а успехи против австрийцев и взятие Львова согревали душу.

Война уже обнаружила, что в ее глубине перекрещиваются разные народные течения, верхние, нижние, видимые и невидимые постороннему наблюдателю.

Вот дневник солдата Штукатурова. Сквозь его строки как будто проглядывают образы патриархальных богатырей, питавшихся силой родной земли. Даже сама смерть Штукатурова передана с эпической простотой: солдат носил с собой надписанную почтовую открытку с адресом семьи, там было написано: „Я убит…числа“. Однополчанам лишь оставалось поставить дату гибели.