Книга Ложь без спасения - Шарлотта Линк

– А со мной он чувствует себя обремененным? – уязвленно спросила Лаура.

Анна вздохнула.

– Думаю, ты знаешь, что я имела в виду. Просто порой хочется что-то предпринять без своего партнера. Вместе со своей подругой или другом…

– Но я…

– Я знаю, у тебя это иначе.

В голосе Анны не прозвучало никакого упрека, за что Лаура была ей глубоко благодарна. Раньше, когда они еще вместе учились фотомастерству, да и позже, когда получили первые заказы и мечтали о том, что когда-нибудь будут работать вместе, они постоянно что-то предпринимали вдвоем. Но с тех пор, как в жизни Лауры появился Петер, все мгновенно прекратилось. Лаура часто думала, что у Анны были все основания прекратить с ней дружить, и она была благодарна подруге за преданность, которую та все еще проявляла к ней.

– Ты зациклена на Петере, и рядом с ним для тебя больше ничего не существует, – продолжала Анна, – но откуда тебе знать, что и у него все так же? Может быть, он иначе себя чувствует, и твои… твои цепкие объятия, может быть, порой чрезмерно давят на него.

– Но я и не зажимаю его в тиски! Ведь он может делать все, что хочет. Он живет своей работой, и я еще никогда не вмешивалась туда!

– Ты слишком сильно ждешь его. Ты каждый день с нетерпением дожидаешься, когда он войдет в дверь. Ты слишком часто звонишь ему в офис. Самое позднее во вторник ты уже хочешь знать, где и как вы вдвоем проведете выходные. Он должен посвящать тебе каждую секунду своего времени. Ты когда-нибудь задумывалась над тем, что Петер, возможно, иногда воспринимает это как давление?

Лаура ответила не сразу. Слова подруги все еще звучали у нее в ушах. Наконец она тихо произнесла:

– Время порой так долго тянется для меня…

– Тебе не надо было прекращать работать, – сказала Анна.

– Петер очень хотел этого.

– Все равно это неправильно. Тебе надо было бороться. Ведь это так важно – оставить что-то для себя. Какую-то область, которая принадлежит только тебе и которая наряду с Петером тоже имеет значение в твоей жизни… Поверь мне, тогда у тебя был бы более спокойный подход к вашему браку. Что чрезвычайно хорошо отразилось бы и на самом браке.

– Но что же мне теперь делать?

Вначале Анну озадачил этот вопрос, но потом она поняла, что Лаура имела в виду вовсе не возобновление профессиональной деятельности – она просто вернулась к началу их разговора.

– Бомбардируй его. Он обещал позвонить, и то, как он сейчас поступает, в высшей степени нечестно. Позвони ему, позвони его другу. Позвони этим вашим знакомым, у которых он собирался перекусить. Окружи его со всех сторон. А потом объясни ему, что ты думаешь по поводу его поведения. Швырни трубку на аппарат и будь недосягаемой до конца недели. – Анна глубоко вздохнула. – Это мой тебе совет по поводу Петера. А что касается тебя, могу сказать только одно: начни снова работать. Петер будет выражать свое недовольство, но потом уступит. Я знаю мужчин – в конце концов они сдаются перед неизбежным. А мое предложение еще в силе. Хорошая сотрудница мне пригодится.

– Анна, я…

– Мы всегда были хорошей командой. Повспоминай как-нибудь на досуге, какие у нас были планы. Еще не поздно.

– Я тебе позвоню, – сказала Лаура и положила трубку.

5

Кристофер Хейманн проснулся в это воскресенье в половине одиннадцатого – вынырнул из глубокого сна, подобного коме. Головная боль тут же набросилась на него, словно злейший враг, который уже часами караулил около его кровати… Его кровати? Кристофер далеко не сразу сообразил, что лежит вовсе не в своей постели. Пальцы нащупали что-то деревянное. Он понял, что замерз, а когда попытался отыскать одеяло, то не смог найти его. Смертельная головная боль вначале перекрыла все остальное, но постепенно наружу пробились и другие ощущения, и он почувствовал, что болит не только голова, а вообще каждая косточка в его теле.

«Черт!» – хрипло прошептал мужчина.

Перед глазами у него постепенно начали одна за другой вырисовываться картины. Он смог распознать ступеньки, ведущие вверх. Ножки античного стола. Стойку зонта из латуни, в которой торчал голубой зонт. Начало лестничной площадки, покрытой белым лаком…

Прихожая его собственного дома. Территория входа в дом. Он лежал животом вниз на полу сразу же за дверью, а в голове у него стучал пневматический молоток, и он ощущал кости, о наличии которых до сих пор не подозревал, и чувствовал, что его с минуты на минуту стошнит.

Зазвонил телефон. Хейманн предположил, что аппарат звонил уже давно, на протяжении какого-то времени, и что именно от этого звона он и проснулся. Телефон находился в маленькой каминной комнате, следующей после прихожей, но Кристофер не имел ни малейшего представления, как ему туда добраться. Во всем его теле бушевала боль.

Мужчина усиленно попытался воспроизвести в памяти прошедший вечер. Он пил. Пил до упаду. В каком-то чертовом портовом трактире в Лес-Лекесе. В каком? Судорожная попытка напрячь память усилила его головную боль. Да и непрекращающийся звонок из соседней комнаты делал эту боль просто невыносимой. Кто бы ни звонил, у этого человека должно было быть невероятное терпение.

Расплывчатые картины возвращались. Порт. Трактир. Море. Вчера вечером уже шел дождь, и было довольно прохладно. Он пил виски. Он всегда пил виски, когда пытался забыться. В какой-то момент кто-то – может быть, официант – попытался уговорить его остановиться. И еще Кристофер помнил, что стал очень агрессивным. Он не остановился. Он настаивал на том, что у него есть право быть обслуженным.

А потом пленка его воспоминаний обрывалась. С какого-то момента все пропадало в темноте. У Хейманна не было ни малейшего представления о том, что произошло. Но поскольку он лежал в прихожей своего дома, то должен был каким-то образом сюда попасть. От мысли, что он, возможно, сам был за рулем машины, мужчина почувствовал головокружение. Пешком дойти до Ла-Кадьера он не мог. Если же он на самом деле сел за руль, то это чудо, что он еще жив.

На какое-то мгновение телефон замолчал, а потом звонки начались снова. Кристофер решил докатиться по полу до аппарата и вырвать кабель из стены, поскольку иначе эти звонки сведут его с ума. Он приподнялся, опираясь на руки, и в этот момент ему стало смертельно плохо. Его стошнило несколько раз, и вскоре вся прихожая была в его рвоте. Кристофер с трудом прополз через все это к маленькой мрачной комнате. Когда он уже почти добрался до телефона, его стошнило еще раз, и он смутно вспомнил еще один момент в своей жизни, когда ему было так же нехорошо и его вырвало в комнате. Он был тогда маленьким, еще ребенком, а его мать впервые заявила семье, что уходит. Навсегда. Он начал кричать, и его вырвало, но ее ничто не смогло смягчить. Она быстрыми шагами покинула дом и ни разу не обернулась.

Кристофер передумал – он решил все же не выдергивать штекер из стены. Вместо этого подтянулся вверх, схватившись за стол, взял трубку и вместе с ней медленно соскользнул по стене на пол.