Книга Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы - Анна Бурдина

В полдень был подан свадебный поезд, состоящий из экипажа, двух свободных верховых лошадей, предназначенных для молодых, и живописного конвоя. Конвой из курдов, вооруженных «мохнатыми» пиками, который должен был сопроводить молодых в Даричичаг – летнюю резиденцию генерала Блаватского, – выглядел очень экзотично. Острие «мохнатых» пик отличалось особой формой, а основание копья было украшено кольцом из страусиных перьев.

По узкой дороге, идущей через гору Безобдал и петляющей по опасным уступам, можно было проехать только верхом. Поэтому молодые, оставаясь в свадебных нарядах, не стали садиться в экипаж, чтобы вскоре сменить его на верховых лошадей перед горной дорогой, а сразу уселись верхом и в сопровождении своего живописного конвоя отправились в путь.

Некоторые из гостей, прибывшие на свадьбу верхом, шумным отрядом вызвались их провожать, но, въехав на первый уступ горы, остановились. Дальше двигаться было нельзя – опасно. Свадебный поезд выстроился в длинную шеренгу и устремился по едва заметному серпантину дороги вверх, через перевал.

Около последнего поворота Елена, белым воздушным облачком выделяющаяся на фоне мужского отряда, помахала провожающим платочком и через мгновенье растворилась в тени отвесных скал. Курды, приподняв свои «мохнатые» пики с надетыми на них шапками, потрясли ими в знак прощания над своими головами. Затем шумно гикнули, некоторые пальнули из ружей, и вскоре свадебный поезд скрылся за поворотом.

Глава 7

Медовый месяц

О том, что любая зависимость исключает самостоятельность, а самостоятельность всегда от чего-то зависит.

Дорога узкой полоской тянулась вдоль отвесных скал, свисая над бездонным обрывом. Необходимо было определенное умение и бесстрашие, чтобы при малейшем неосторожном шаге не скатиться в пропасть; любая посторонняя помощь исключалась, так как следовать с кем-то рядом на лошади по дорожке шириной не более метра было весьма затруднительно. Пришлось пробираться гуськом, призывая на помощь все имеющееся присутствие духа. Лошади шли шагом. Генерал Блаватский продвигался на две лошади впереди. Между ним и Еленой, вытянув свои длиннющие пики, покачиваясь в седлах, ехали два курда, которые в случае необходимости могли попытаться прийти на помощь.

Когда до места назначения оставался час пути, и, казалось бы, чувство скорого отдыха и прибытия домой должно было вызывать радость, – Елену обуял ужас. Она представила себе, будто ее муж заходит к ней в комнату, закрывает на ключ дверь, приближается, прикасается к плечам… и обнимает… От возникшей перед глазами картины ее передернуло, выступил холодный пот и по всему телу побежали мурашки страха. «Опасность! Дальше нельзя! Ни за что! Я не могу быть с ним рядом!» – стучало у нее в голове.

Все ее существо неожиданно охватило чувство животного, которому грозит неминуемая гибель. Опасность! Инстинкт самосохранения гнал ее прочь: бежать срочно, спрятаться, опять бежать, падать, спотыкаться, но бежать без оглядки – прочь отсюда! Но куда? Первое, что пришло в голову – Иран. Персидская граница близко. Надо будет попробовать, но до границы – скакать и скакать. А сейчас? Елена оглянулась, окинула взглядом курдский отряд и разочарованно смирилась со своим безнадежным положением. Охрана вела ее, как рабыню, под конвоем к «хозяину» и скрыться от удалых молодцов с мохнатыми пиками не представлялось ни малейшей возможности. Выход только один – в пропасть. Однако прыгать было еще рановато, да и не в ее духе. Другие возможности, как надеялась Елена, наверняка появятся в скором будущем.

Солнце уже склонялось к западу и с каждой минутой становилось все опаснее терять время. Могло начать темнеть, поэтому надо было поторапливаться. Вдруг тропинка резко расширилась, и весь отряд оказался на просторном уступе, похожем на продолговатую площадку. От него широкой полосой дорога спускалась вниз, в долину, где красивым оазисом раскинулся поселок Даричичаг – прелестное дачное местечко в Армении, что в переводе означает «Страна цветов». Отряд сгруппировался и с радостным гиканьем и поднятыми пиками устремился по направлению к поселку.

У дома молодых встречала группа офицеров, прислуга и две старые собаки, кинувшиеся к хозяину с радостным глухим лаем. Офицеры шумно поздравляли молодых, восторженно кричали, палили из ружей. Спустя полчаса, однако, чинно удалились, оставив молодых отдыхать после дороги и осваивать свое, теперь уже «совместное гнездышко».

Елена осмотрелась. Дом был просторный, комнат пять-шесть, двухэтажный, с громадным садом, засаженным фруктовыми деревьями и цветущим кустарником. Однако дом и двор показались Елене старыми и непромытыми, а прислуга старомодной – безликая казачка средних лет и отставной пожилой солдат, который был и конюхом, и дворником.

Казачка Анфиса хлопотала у стола, но Елена, сказавшись усталой, от еды отказалась. Она спросила, где можно помыться после дороги. Анфиса ей показала, помогла слить воду из кувшина и проводила в спальню. Спальня была с любовью приготовлена и украшена для молодоженов неведомой рукой: широкая кровать, белоснежные простыни, отделанные кружевами подушки, ночное белье, сложенное горкой на сундучке, букеты цветов, расставленные на столиках по углам.

Елену вновь охватил страх. «Неужели сейчас старый чужой человек войдет в эту красивую комнату и ляжет с ней рядом в кровать?» – с ужасом подумала она.

Предположение оправдалось наполовину. Дверь открылась, на пороге появился муж. У Елены пронеслось в голове: «Он пришел за ней, она его собственность, он требует свою собственность и имеет на это право».

– Как вы себя чувствуете, дорогая Елена Петровна, не устали? – поинтересовался он, подходя к ней почти вплотную. Сердце девушки ушло в пятки, внутри все задрожало.

«Что же это? Неужели на это ты пойдешь?» – звучал у нее в голове голос. И этот голос, призывающий к решительности, требовал, чтобы она оттолкнула от себя генерала Блаватского. Голос говорил с ней так, как должен был бы говорить властелин, жестко и требовательно. «Нет!

Ты не должна принадлежать этому человеку!» Мысли путались в голове Елены, но ей следовало что-то ответить мужу:

– Что вы сказали? – переспросила она.

– Как вы себя чувствуете, дорогая Елена Петровна, не устали? – повторил вопрос Блаватский.

– Спасибо, Никифор Васильевич, чувствую себя неплохо, только устала сильно, – ответила настороженно Елена.

– Разрешите поцеловать вашу ручку и удалиться. На сегодня, пожалуй, довольно. Вы конечно же утомились и сильно устали. Я тоже. Было много впечатлений. Перенесем торжество этой ночи на завтра. Вы позволите?

Муж Елены осторожно взял ее руку и поцеловал, как прежде, в ладонь. Елена понимающе кивнула, да так и осталась молча стоять посреди комнаты, глядя вслед удаляющемуся мужу, не зная, что ответить.

«Благородно с его стороны, – подумала она, – но так ведь будет не каждый день! Ну да ладно, утро вечера мудренее. Доживем до завтра, а там посмотрим».

Неожиданно свалившийся с плеч тяжкий груз «супружеского долга» разрядил напряженность большого, важного, тяжелого дня. Она успокоилась, прыгнула в кровать и через секунду уснула.