Книга Мой веселый выходной - Марина Дружинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Довольно! — воскликнула Мария Николаевна. — Пожалуй, это стихотворение не для тебя!
— Нет, для меня! — заупрямился Петька. — Я помню, там дальше сказано, что у нас полно собственных плутов — их в старину называли Плутонами — и этих, быстрых, шустрых. Они ещё петь любят, но у них всё не в тон получается! За это их Невтонами прозвали…
— О боже, — простонала учительница. А мы просто зарыдали от хохота. Вот оно, безудержное веселье! Ай да Заливаев! Всё точно предсказал!
— Петя, неужели ты никогда не слышал про великого английского учёного Ньютона и про греческого мыслителя Платона? — сокрушалась Мария Николаевна. — Хоть поинтересовался бы, что за люди упоминаются в стихотворении, напечатанном на твоей тетрадке! Стыдно! Садись!
Петька насупился и пошёл к своей парте, сердито проворчав:
— Нормально надо подсказывать!
— Хотелось бы, конечно, услышать от вас достойное прочтение произведения Михаила Васильевича, но пора переходить к птицам. — Учительница вздохнула и раскрыла журнал. — Ну что ж, дерзайте, ныне ободренны! А точнее, Ручкин! Перечисли, пожалуйста, птиц, которые живут на опушках леса, на открытых местах.
Вот так номер! Этого я никак не ожидал! Почему я? Меня же сегодня не должны вызывать! Заливаев обещал! Может, передумает училка? Но Мария Николаевна выжидающе смотрела именно на меня. Пришлось встать. Только вот что говорить — я понятия не имел.
«Овсянка!» — зашептал мне в спину Редькин.
— Овсянка! — машинально повторил я, не слишком доверяя Петьке.
— Правильно! — обрадовалась учительница. — Есть такая птичка! Давай дальше!
«Молодец Редькин! Правильно подсказал! Всё-таки везучий у меня сегодня день! Заливаев не подвёл!» — радостно пронеслось у меня в голове, и я уже без всяких сомнений на одном дыхании выпалил вслед за спасительным Петькиным шёпотом:
— Пшёнка! Манка! Гречка! Перловка!
Взрыв хохота заглушил «перловку».
А Мария Николаевна укоризненно покачала головой:
— Ручкин, ты, наверное, очень любишь крупяные каши. Но при чём тут птицы! Садись! Два!
Я прямо-таки закипел от негодования. Я показал Редькину кулак и начал думать, как ему отомстить. Но возмездие немедленно настигло злодея без моего участия.
— Редькин, к доске! — скомандовала Мария Николаевна. — Ты, кажется, что-то нашёптывал Ручкину ещё и про пельмешки, окрошку. Это тоже, по-твоему, птицы открытых мест?
— Да нет, — ухмыльнулся Петька. — Это я пошутил.
— Неправильно подсказывать — подло! Это гораздо хуже, чем не выучить урок!. — возмутилась учительница. — Надо будет поговорить с твоей мамой. А сейчас назови-ка птиц — родственников вороны.
Наступила тишина. Редькин явно был не в курсе. Владику Гусеву стало жалко Петьку, и он зашептал: «Грач, галка, сорока, сойка…». Но Редькин, видимо, решил, что Владик мстит ему за своего друга, то есть за меня, и подсказывает неправильно. Каждый ведь по себе судит — я читал в газете «Большой привет». В общем, Редькин махнул Владику рукой, мол, замолчи, и объявил:
— У вороны, как и у любой другой птицы, есть большая родня. Это: мама, папа, бабушка — старая ворона, — дедушка…
Тут мы прямо-таки завыли от хохота и попадали под парты. Что и говорить, безудержное веселье удалось на славу! Даже двойка не испортила мне настроение!
— Это всё? — грозно спросила Мария Николаевна.
— Нет, не всё! — не унимался Петька. — У вороны есть ещё тёти, дяди, сёстры, братья, племянники…
— Хватит! — закричала учительница. — Два! И чтоб завтра же в школу пришла вся твоя родня! Ох, что я говорю! Родители!
…Дома я развернул свежий номер «Большого привета». На завтра Заливаев обещал Стрельцам, а стало быть, и мне, ещё большее везение; бешеные успехи в делах, причём без приложения малейших усилий; и всепоглощающее веселье. Предсказания меня очень воодушевили. Но телевизор я всё-таки включать не стал, хотя шёл мой любимый триллер «Не хватай колдуна за пятку». Уроков полно! И целых две контрольных завтра! Может, конечно, знаменитый астролог предсказал мне бешеные успехи без усилий именно в этих делах, и фильм можно было бы посмотреть… А вдруг не в этих?
Завтрак съешь сам,
обед подели с другом,
ужин отдай врагу.
— Завтрак съешь сам! — торжественно объявили мне, и на стол шлёпнулась тарелка с геркулесовой кашей. Я её тут же умял с превеликим удовольствием.
— Обед подели с другом! — На стол со свистом спикировал поднос с дымящимся ароматным обедом.
Я его схватил и поспешил в соседнюю квартиру к Павлику. Павлик, конечно, не такой уж мне и друг закадычный, но обедом с ним вполне можно поделиться. Только я выскочил за дверь, буме! Нос к носу с Павликом столкнулся. А он тоже с подносом, таким же ароматным.
— Я, — говорит, — иду к тебе обедом делиться!
— Э, нет, — возражаю, — это я иду к тебе обедом делиться!
В общем, спорить долго мы не стали, вручили друг другу по половине обеда и разошлись по домам.
Не успел я съесть всё, что положено, как меня строго предупредили:
— Ужин отдай врагу!
И бац! Снова откуда ни возьмись еда на подносе!
«Кому бы это сбагрить? — соображаю. — Вроде врагов-то особенных нет у меня! Разве только Петька Редькин. Он, конечно, не такой уж и враг заклятый, но ужин ему вполне можно доверить». Я быстро оделся и — на улицу. И первое, что я увидел, — Петька Редькин с подносом мчится прямо ко мне!
— Редькин! — бросился я к нему навстречу. — Вот тебе мой ужин!
— Не-е-етушки, Ручкин! — скорчив противную гримасу, притормозил Петька. — Это тебе мой ужин причитается! — И язык ещё высовывает!
— А чего ты, собственно, возникаешь? — миролюбиво удивился я. — Одно другому не мешает. Тебе — мой ужин, мне — твой. Никому не обидно!
— Не пойдёт! — ткнул меня в бок подносом Петька. — Мне твой ужин не нужен! А ты мой возьмёшь как миленький! — И стал совать мне свой поднос.
