Книга Эликсир Купрума Эса - Юрий Сотник

Было ещё одно предположение, которое высказал Родя: может быть, Зоя ошибается, и в лаборатории орудуют посторонние.

Друзья так обалдели от всех этих предположений, что с удовольствием выскочили на свежий воздух.

Глава седьмая

Выбежав из дворца, они тут же встретили свою одноклассницу Лялю Данилову, которую в шутку звали Круглой Отличницей, хотя среди её отметок имелись и четвёрки. У Ляли была круглая физиономия, круглые очки на курносом носу и волосы все в круглых завитушках. Только фигурка у неё была тоненькая, стройная. Она шла во дворец с красной картонной папкой в руке.

Ребята поздоровались с ней.

– Ты что, занимаешься здесь?

– Нет, я записываться…

– В какой кружок?

– Я не в кружок, я в научное общество.

– Куда-куда? – хором спросили мальчишки.

– В научное общество «Разведчик».

Ребята захохотали.

– Во, Родька, не только мы дураки! – воскликнул Веня и тут же рассказал Ляле, как им предложили явиться «годика через два».

– Я знаю, что записывают с седьмого класса, – спокойно ответила Ляля, – но меня, может быть, примут. В порядке исключения.

Она поднялась по ступенькам дворца и скрылась за дверью, а ребята уставились ей вслед.

– Видал? – сказал Веня. – «В порядке исключения»!

А Родя предложил:

– Давай походим тут, подождём, что у неё получится.

Приятели походили в небольшом парке перед дворцом минут пять или семь и снова увидели Лялю с её красной папкой. Губы её были сильно втянуты в рот.

– Что, не приняли? – догадался Веня.

– Нет, – коротко ответила Круглая Отличница и прошла мимо ребят.

Но те двинулись за ней.

– Слушай, – сказал Родя, – а почему ты решила, что тебе сделают исключение?

– Мне старший брат сказал, что, может быть, сделают. Он говорит, что моя работа очень серьёзная. Он сам член общества, только в другой секции.

– А что у тебя за работа? – спросил Веня.

– Я пустельгу прошлым летом изучала.

– Кого?

– Пустельгу. Это маленький сокол такой.

– Постой! А как ты его изучала? Расскажи подробней, – попросил Родя.

– Я летом жила у дяди в охотничьем хозяйстве, и он мне сказал, что пустельгу многие считают вредным хищником потому, что она уничтожает мелких полезных птиц. Охотники её за это стреляют. А дядя много лет в лесу живёт и ни разу не видел, чтобы пустельга охотилась на птиц. Вот он и посоветовал мне понаблюдать за пустельгой.

Ребят всё это заинтересовало, и Круглая Отличница рассказала, как она вела свои наблюдения.

Дядя показал ей несколько сосен, на которых были гнёзда пустельги. Самки в это время сидели на яйцах, а самцы занимались охотой. Дядя же научил Лялю самой простой маскировке: подобравшись поближе к сосне с гнездом, она связывала верхушки двух молодых деревец, росших друг возле друга, и получалось что-то вроде шалашика. Здесь Ляля затаивалась и смотрела в бинокль на птиц.

– Подолгу сидела? – спросил Веня.

– Больше двух часов не выдерживала. Комары ели. У дяди от них мази не было, так что я вся распухшая ходила.

– Всё-таки здорово! – сказал Родя. – Ну, и что же ты установила?

– Что пустельга, наоборот, даже полезная птица: она мышей уничтожает и крупных насекомых, жуков всяких… Правда, ящерицы ей тоже попадаются, но мышей в три раза больше.

– Ты, значит, наблюдала в бинокль, какую самец приносит добычу?

– Не только в бинокль. Я ещё погадки изучала.

– Погадки? А это что такое?

– Ну, то, что желудок пустельги не переваривает: шкурки мышей, кости, всякие жёсткие остатки насекомых… Пустельга их отрыгивает, и они падают на землю.

– Бе-е-е-е! – брезгливо проблеял Веня. – И ты в этом копалась! И тебе не противно было?

– Сначала противно… Но ведь люди и в трупах копаются для изучения медицины. Так вот, я ни разу не видела, чтобы пустельга какую-нибудь птичку принесла, и в погадках никаких остатков птиц не нашла.

– Вень! – сказал Родя. – Ну, может быть, мы с тобой недостойны того, чтобы нас приняли: построили трубу, а что делать дальше, не знаем. Но ведь Круглая настоящее исследование провела, да ещё когда была в четвёртом классе.

– Между прочим, мою заметку о пустельге по областному радио передавали, – вставила Ляля. – В детской передаче. Я её ещё осенью написала.

– Венька, слышал?.. Ляля, так что же тебе та тётка сказала? Ну, дежурный педагог?

– Сказала, что у меня образование недостаточное, что мне ещё рано.

– По-моему, это безобразие, – сказал Родя. – Ты чем в «Разведчике» хотела заниматься?

– Продолжать птиц изучать. В «Разведчике» секция орнитологов есть.

– А теперь что будешь делать?

– Не знаю. К дяде мы в этом году не поедем, а брат мой не может руководить: он орнитологией не интересуется.

– Ну вот! У тебя призвание, а ты больше года теряй!

– И я не одна такая, – заметила Круглая Отличница.

Она рассказала, что к её брату, который занимается в секции электроники и автоматики, часто приходят за советом мальчишки и даже девчонки, увлечённые техникой. Ляля назвала имена этих ребят, и среди них друзья услышали имя Валерки Иванова, того самого, с которым они собирали бумажную тару.

– Во, Родька! – удивился Веня. – Год проучились и не знаем, что он тоже такими делами занимается. А что он делает, этот Валерка?

– Он прибор такой построил, чтобы свои телефонные разговоры на магнитофон записывать.

И у Маршевых, и у Рудаковых магнитофоны были, поэтому друзья спросили почти одновременно:

– А как он его сделал?

– Я не могу объяснить. Хотите, пойдёмте к нам, и Валерка покажет своё приспособление. Он в нашем доме живёт.

Ребята согласились, и скоро они стояли перед дверью Лялиной квартиры. Круглая Отличница открыла её своим ключом.

– Гена, ты где? – спросила она.

– В кухне, – послышался ответ.

В этот момент раздался негромкий треск, лампочка в передней погасла. Тут же из кухни выскочил Лялин брат и, не обращая внимания на ребят, пробежал в комнату. Оттуда донёсся его сердитый голос:

– Ты что наделал? Ты зачем пробки пережёг? Ты зачем пинцет в розетку засунул?

– Пойдёмте! – спокойно пригласила Ляля, и все трое тоже вошли в комнату.

Там, расставив ноги, стоял невысокого роста коренастый парень в пёстром свитере и потрёпанных чёрных брюках. Родя и Веня видели его в школе. Скуластый, с волосами всклокоченными, но не курчавыми, как у Ляли, он мало походил на сестру. Перед ним, сунув указательный палец в рот, застыл мальчонка лет восьми.