Книга На крыльях надежды - Барбара Картленд

— Он не смог себе это позволить, — сказал Джимми. — Он работал, и работа была весьма тяжелая: мой дед был сторонником строгой дисциплины.

— И что, успешно? — спросил викарий.

— Весьма, — ответил Джимми. — Я полагаю, наш бизнес один из самых больших в Англии.

— И всему этому принесен в жертву крикет… — вздохнув, сказал викарий.

— Забавно, но вы заставляете меня чувствовать жалость к своему отцу. Я никогда не испытывал этого раньше. К тому же он слишком занят, чтобы интересоваться моей точкой зрения.

— Это препятствие для многих из нас.

— А вам не кажется, что если бы отец был сейчас таким, каким вы его помните, — задумчиво сказал Джимми, — то он мог бы согласиться со мной: откровенно говоря, я хочу наслаждаться жизнью, пока молод. Мне интересно узнать ваше искреннее мнение по этому вопросу. А вам, возможно, хотелось бы видеть моего отца.

— Мне было бы очень приятно встретить еще вашего отца, — ответил викарий, — но не из тех соображений, что вы привели. Во всяком случае напомните ему обо мне в своем письме. Очень приятно вспомнить своих друзей по альма-матер.

— Обязательно, — пообещал Джимми.

Викарий посмотрел на церковные часы и поднялся.

— Опаздываю, — сказал он. — Ну, ничего — с наслаждением с вами побеседовал. Спасибо, мой дорогой мальчик, за восхитительный ленч, который состоялся благодаря вашей щедрости. Очень великолепный поступок с вашей стороны.

— Если бы вы знали, какой радостью для меня было уйти из усадьбы даже на несколько часов, — ответил Джимми, — вы бы поняли, что на самом деле это я вам очень благодарен.

Уходя, викарий похлопал его по плечу:

— Тогда приходите снова поскорее.

— Непременно.

— Иди не очень быстро, — напутствовала Лорна отца, — ужасно жарко.

Когда викарий вошел в дом, Джимми снова сел на скамейку. Он протянул Лорне пачку сигарет:

— Вы поможете мне прикурить?

Она открыла пачку, вытащила сигарету, сложила руку чашечкой и поднесла зажженную спичку. Она положил свои руки сверху, чтобы не дать огню погаснуть, и она на мгновение затрепетала от прикосновения его пальцев.

— Теперь, — сказал Джимми со вздохом удовлетворения, — мы сможем о многом поговорить. Вы думали обо мне?

— Конечно нет!

— Дочь викария не должна лгать, — укоризненно сказал он.

— С чего вы решили, что я лгу?

— Я совершенно в этом уверен. Вы думали обо мне просто потому, что я думал о вас. Это правда, ведь так?

Лорна не выдержала его взгляда. Она хотела пошутить, посмеяться и подразнить его, но голос Джимми захлестнул ее волной восторга и волшебства, от которой она пыталась убежать, боясь ее силы, боясь, что она унесет ее за грань здравомыслия.

— Вы так очаровательны, — ласково сказал он. — Мне интересно, как бы вы выглядели, если бы жили в Лондоне.

— Почему я должна выглядеть там иначе?

— Одежда от Молинекс, прическа от Энтони, маникюр, украшения от Картье… Вы были бы ослепительны, Спелая Вишня. Но, с другой стороны, это могло бы вас испортить.

Лорна вытянула перед собой руки и посмотрела на ухоженные, но не накрашенные ногти.

— Бесцветный за пенс кажется более подходящим, — сказала она, — но вы можете намазать их цветным за два пенса, если хотите.

— Один ноль в вашу пользу! — Джимми внезапно приподнялся и коснулся ее рукой. — Дорогая, вы само совершенство. Я не хочу, чтобы вы изменились, и ненавидел бы вас, будь вы лишены простоты и естественности, нарумянены и расфуфырены. Я обожаю вас такой, какая вы есть.

Лорна продолжала смотреть на свои руки:

— В следующий раз, когда вы меня увидите, у меня будут малиновые ногти.

— Лорна… вы слышали, что я сказал?

Она повернулась к нему и, встретившись с ним взглядом, забыла, что хотела ответить…

Звук голосов заставил их стремительно обернуться. От дома, в сопровождении Минни, шли сестры Пигготс. Старые девы неопределенного возраста, они были главной опорой общественных организаций приходской деятельности в деревне; они пришли повидать Лорну и согласовать с ней список мероприятий, которые хотели организовать и обсудить. Они уселись на скамейку и проговорили более получаса.

Лорна не показывала никаких признаков нетерпения. Сестры Пигготс были неоценимыми помощницами для ее отца; без них большая часть работы упала бы на его плечи. Она не обращала внимания на мрачность, которая появилась в поведении Джимми, когда его втягивали в беседу, он отвечал угрюмо и односложно, но Лорна игнорировала этот факт.

В конце концов, сестры собрались уйти; но как только они встали, собираясь попрощаться, появился новый гость. Это был полковник Саммерфилд, который командовал отрядом местной обороны. Он пришел уведомить викария, что в будущем отряд местной обороны будет пользоваться церковной башней в качестве наблюдательного пункта.

Он хотел получить ключи, а также воспользоваться двором дома викария в следующее воскресенье, когда состоится учебное сражение с соседней деревней Большой Уолтон.

Когда через некоторое время полковник и сестры Пигготс ушли по своим делам, было уже больше четырех часов. Лорна повернулась к раздраженному Джимми, но тут в окне гостиной показались близнецы, готовые продолжать нескончаемую дискуссию на тему полетов.

— Мы боялись, что вы уже ушли!

— И хотим спросить вас еще кое о чем!

— О чем же? — отрывисто спросил Джимми.

— О бомбежке в Стерлингшире, — сказал Питер. — Я вчера разговаривал с летчиком в деревне, и он сказал…

Лорна перебила:

— Ты не думаешь, что вначале тебе надо пойти переодеться? Ужасно жарко, а я думаю, ты будешь играть в теннис после чая.

Для детей было обычным делом надевать что-нибудь попроще, когда они слоняются по двору. У каждого было по единственному комплекту приличной одежды, в которой не стыдно показаться на людях. Чтобы она прослужила подольше, близнецы, возвращаясь с занятий, а Бет из школы, всегда переодевались во что-нибудь поношенное.

— Подожди минутку! — сказал Питер, но Джимми отвернулся. — Я расскажу тебе об этом чуть позже.

Близнецы поспешили в дом, им не терпелось вернуться.

— Здесь всегда такая суматоха? — спросил Джимми. — Как на вокзале Виктория. Люди непрерывно входят и выходят! Я никогда, даже на секунду, не смогу остаться с вами наедине?

— Мне не кажется, что все так плохо, — печально сказала Лорна. — Наверное, так было всегда, но я раньше не замечала этого. Видите ли, я никогда не хотела от жизни ничего другого.

— А что вы хотели бы делать сейчас?

— Беседовать с вами, — сказала она откровенно. — Но это невозможно; скоро чай, и близнецы не позволят мне вставить ни словечка.