Книга Едва замаскированная автобиография - Джеймс Делингпоул

Мы останавливаемся в проезде у дома матери. Вслед за ее отполированным фордом XR3i. Я звоню в дверь. «Динг-дон» звучит ужасно провинциально. Я хочу, чтобы все поняли: моя мать не выбирала этот звонок, он достался ей вместе с домом.

— Мальчик мой! — восклицает мать, прижимая меня к себе и покрывая поцелуями. Я резко освобождаюсь, демонстрируя отвращение и неудовольствие. Такой уж ритуал у нас установился.

Мать смотрит на Руфуса, Эдварда и Молли, как будто лишь сейчас их заметив.

— Уверена, что вы со своими матерями обращаетесь не так, — говорит она.

Они нервно усмехаются.

На матери слаксы, заглаженные, со стрелками, и яркий вышитый джемпер Escada. Шик Центральной Англии.

— Надеюсь, вам понравятся котлеты по-киевски от «Маркса и Спенсера», — говорит она. — Мой мальчик очень любит их.

— Раньше любил, мама, раньше.

Мать обращается к публике с подчеркнутым возмущением:

— Насколько же он неблагодарен! Это, наверно, все из-за проклятого университета. Нам теперь все перестало нравиться, да, дорогой?

— Да, мама.

— Теперь, мой дорогой, ты должен предложить своим друзьям выпить и провести их в гостиную. Я не хочу, чтобы они подумали, что ты плохо воспитан.

Руфус и Эдвард пьют баночное пиво («я знаю, что ты предпочитаешь бутылочное, но у „Маркса“ его не было»), а мы с Молли пьем апельсиновый сквош. В местной водопроводной воде я чувствую привкус алюминия, которого никогда не замечал раньше.

Мы сидим в «гостиной», комнате с низкими потолками и тонкими стенами, на большой современной «тройке» с цветочной обивкой желто-коричневого цвета. Я не в состоянии поддерживать разговор. Это не та комната, по которой можно расхаживать, восхищаясь старинной живописью и фамильными вещами. Всего лишь со вкусом сделанные репродукции с декольтированных сельских девушек Расселла Флинта, пастельных тонов отпечатки ежиков и малиновок; уголок, в котором находится собранная матерью обширная коллекция фарфоровых статуэток Лладро («Выдра», «Клоун», «Девушка со сложенным зонтом»…); имитация камина; телевизор; акустическая система.

Пока гости тупо смотрят сквозь раздвижные двери на внутренний дворик, прихлебывая выпивку и автоматически дымя сигаретами, я обыскиваю коллекцию музыкальных дисков. Билли Джоэл, Ширли Бесси, Джонни Мэттис, Лайонел Ричи, «Вечернее настроение» («18 классических любовных песен»).

Меня спасает «Голубой альбом» Beatles, который я, видимо, позабыл утащить.

В итоге мы высокопарно рассуждаем о своих любимых песнях Beatles, а потом мать зовет нас в столовую отобедать котлетами по-киевски от «Маркса и Спенсера» с картофельными крокетами от «М. и С.», мороженой кукурузой от «М. и С.» и морожеными мелкими овощами от «М. и С.».

Мать с нами не ест. Она ковыряет на кухне салат, бросая иногда через окошко «материнские» замечания, типа:

«Ох, с нетерпением жду, когда вы закончите. Тогда для меня настанет время большого удовольствия. Джош даст мне возможность выдавить его прыщи, правда ведь? Руфус, ты разрешаешь своей маме давить свои прыщи?»

Или: «Джош говорил мне, что ты был в Итоне, Эдвард. Это, должно быть, замечательно. Мы с отцом Джоша подумывали, не отправить ли его в Итон. Он очень обиделся на нас за то, что мы изменили свое решение, правда, дорогой?»

Или: «Пообещайте мне, Молли, что побережете моего мальчика. Он говорил, что вы собираетесь взять его на охоту, а мы не слишком часто занимались здесь такими вещами. — При этом она переходит на свой излюбленный бирмингемский акцент: — Правда ведь, мой мальчик?»

Или: «К пудингу я могу вам предложить желе и бланманже, шоколадное мороженое или свежие фрукты. Что вам больше нравится?»

— Ну, правда, ма, я думаю, что нам пора. Как вы считаете?

— Но, милый, я специально для тебя приготовила бланманже.

— Я понимаю, ма, но извини, ты же не хочешь, чтобы мы попали в час пик…

— А твои прыщи? Как же быть с ними?

— Конечно, мама, если бы это касалось только меня… Но дело в том, что Молли очень хочет скорее увидеться со своими родителями.

— Бланманже с желе — это замечательно, миссис Девере, — говорит Молли. — Спасибо!

* * *

Вторая часть нашего путешествия проходит значительно медленнее, чем первая. По глупости я решаю поехать напрямик местными дорогами и в результате вынужден тащиться за грузовиками и драндулетами, за рулем которых сидят старики в шляпах. После пары рискованных обгонов все начинают нервничать, а после обеда у матери я почему-то совершенно потерял уверенность в себе. Приходится ползти со скоростью 30 миль в час и злиться на трусость моих пассажиров, а они злятся на меня за то, что я, как им кажется, плохо вожу машину и не сообразил, что лучше было выбрать маршрут через Северн-Бридж.

Как только утихает раздражение по поводу дорожных условий или неблагодарности моих пассажиров, так сразу меня охватывает беспокойство по поводу прошедшего обеда. Почему Руфус оставил на тарелке все свои картофельные крокеты? Неужели никому больше на свете мать не выдавливает угри? Насколько не вяжется с университетскими традициями есть желе и бланманже на десерт? Не издевалась ли Молли, просив добавки?

Уже темно, когда Молли просит меня ехать помедленнее, потому что мы почти добрались до того места, где нужно сворачивать с дороги. За очередным поворотом мы это и делаем. Перед нами элегантный, пропорциональный дом в георгианском стиле, раза в три побольше, чем красная кирпичная коробка моей матери.

— Несколько меньше, чем я рассчитывал, — говорю я Молли.

— Так ведь это всего лишь строжка у ворот, — фыркает Руфус.

— Пошутить нельзя?

Мне кажется, я пошутил. Впрочем, я не уверен. Я становлюсь параноиком. Может быть, я и вправду деревенщина, выскочка, самозванец, персонаж мультфильмов про Бэтмена, каковым меня считают Руфус и Эдвард. Мне явно следует впредь вести себя осторожнее: никаких сомнительных замечаний и иронических высказываний, которые «полиция классов» может неправильно истолковать. С данного момента я действую так, будто для меня нет ничего более естественного, чем провести уикенд в огромном поместье, обнесенном милями величественных стен красного кирпича, в громадном доме среди ландшафтных парков, конюшен, пристроек, амбаров, заливных лугов, со своим озером, лесом и горой. Да, в имении Молли есть целая уэльская гора.

Итак, мы останавливаемся на неизбежно посыпанной гравием площадке перед неизбежно украшенной портиком входной дверью, и я задумываюсь: что теперь последует? Будем ждать слуг, которые внесут наши чемоданы? Или будет какое-нибудь построение ливрейной прислуги в честь приезда домой хозяйской дочери?

Я делаю вид, что ищу что-то в кармашке двери машины, и наблюдаю за действиями остальных.

Похоже, что принято открывать двери самостоятельно. Как и доставать чемоданы из багажника. И лично тащить их наверх.