Книга Кукла из темного шкафа - Анна Данилова

Маша от всего услышанного и от маски, которая давила на лицо, застонала. У нее уже не было сил ни слушать слова гнома, ни терпеть эту дурацкую тяжелую маску.

– Спокойно, душенька, сейчас снимаю…

Мастер умелыми, не причиняющими боли движениями снял с лица белую маску и куда-то унес. После чего принялся очищать Машино лицо жидкостью, напоминающей спирт.

– Секундочку… – сказал он, и теперь уже оранжевая душистая кашица покрыла лоб, щеки и нос Маши. – Так вот. Одна мысль мучает меня…

– Какая? – с трудом произнесла Маша.

– А что, если электричество в том подмосковном поселке вдруг отключат? Как же быть тогда? Ведь трупы начнут разлагаться…

Нет, это было уже слишком! Вместо того чтобы рассказать что-нибудь о Кларе Конобеевой, он несет весь этот бред про холодильник с мертвецами!

– Вы не о том думаете, – решительно сказала Маша, отодвинув пальцем мякоть апельсина с губ. – Вы сказали, что знакомы с самим Михаилом Конобеевым, так?

– Да, разумеется.

– Дело в том, что его тоже похитили. И тоже не требуют выкуп. А Света плачет, потому что ей позвонили и сказали, чтобы она не обращалась в милицию. Теперь вы понимаете, зачем я сюда пришла? Клара бывала здесь. Вы знаете Конобеева. Так помогите мне найти их! Может, Клара вам рассказывала что-нибудь о себе? Когда вы видели ее в последний раз?

– У тебя автоответчик мигает! – радостно воскликнул Сашка Дронов, когда они со Светой вошли в ее квартиру.

И действительно, красный огонек пульсировал так, словно сообщений было несколько.

– Саша, я боюсь…

– Но, может, это кто-нибудь из твоих родных или друзей звонил? – не унимался Саша. – Нельзя же постоянно думать только о плохом.

Света подошла к телефону и села на стул, не решаясь нажать на кнопку.

– Ладно, давай я… – Саша включил автоответчик.

Сначала было несколько коротких гудков, затем взволнованный далекий женский голос сказал: «Доченька, это я, твоя мама. Я жива и здорова… Все, целую. Не переживай…» И снова короткие гудки.

– Это мама! Останови и прокрути еще раз!

Сашка перекрутил. И снова комната наполнилась голосом Клары Конобеевой.

Светины глаза наполнились слезами.

– Она мне позвонила, позвонила… Значит, жива. Но ей кто-то помешал говорить. Я ее знаю, если бы у нее была такая возможность, она бы сказала мне гораздо больше. Но она не объяснила главного: зачем ее держат и где?!

– Успокойся. Давай прослушаем дальше.

Второй звонок был еще удивительнее первого:

«Клара, это я. Никому не говори о звонке. В милицию не обращайся. Это бесполезно. Береги девочку. Целую…»

Света смотрела на телефон, словно видела аппарат впервые в жизни.

– А это звонил мой отец. Значит, он ничего не знает о маме.

– А вот мама почему-то уверена, что автоответчик первой услышишь ты. Может, она знает про отца?

– Что знает? – не сразу поняла Света.

– То, что его тоже дома нет.

– Мне страшно… Саша, как же мне страшно!

– Ты не бойся, я ведь с тобой. Главное, твои родители живы. А раз так, значит, они скоро вернутся домой.

Сашка успокаивал ее как мог, хотя сам прекрасно понимал: плохо дело. Судя по всему, родителей Светы держат в разных местах. И, кажется, их похищения между собой никак не связаны. Непонятно, почему им в один и тот же день позволили позвонить домой? Что это, совпадение?

– Света, а раньше ты включала автоответчик? – догадался спросить Дронов.

– Нет… – растерянно ответила она. – А что?

– Значит, ты все эти дни безвылазно сидела дома?

– У… вообще-то нет… Постой-ка… Ох, я тебя обманула. Да, я и раньше включала автоответчик, но у нас в доме есть и другой телефон, с дистанционным управлением. Вот он, на диване… Я пользовалась им, и к этому телефону даже не подходила. Ты можешь мне не поверить. Я практически все время находилась в своей комнате и не сообразила, что мне что-то могут оставить на автоответчике. Я никогда им раньше не пользовалась…

– А по-моему, ты снова меня обманываешь, – перебил ее Саша.

Света подняла на него свои большие, полные слез глаза и опустила голову.

– Да, ты прав. Я видела эти мигающие огоньки. Я знала, что кто-то оставил мне или кому-то из родителей сообщение. Эти красные сигналы появились еще вчера утром…

Он видел, как ей трудно говорить, поэтому закончил за нее:

– Но ты боялась услышать что-то страшное?

– Да.

– И нам ничего не сказала?

– Нет.

– Ну и трусиха же ты, Светка!

Она посмотрела на него. Он говорил все правильно. Да, страх делает людей очень странными. Поступки человека, находящегося под давлением страха, трудно объяснить. Но Сашка понял ее. Света вдруг вспомнила, как он и Горностаев, когда впервые появились возле ее квартиры, представились родственниками из Воронежа, и слабая улыбка осветила ее лицо.

– Да, ты прав, я страшная трусиха. Но с тобой мне ничего не страшно.

– Вот и хорошо. А что касается сообщений на автоответчике, то здесь все просто. Мы не знаем точно, когда они оставлены, но нам теперь известно, что сначала позвонила мама, а потом папа. Правильно?

– Правильно. Выходит, мама могла позвонить еще вчера утром? И я до сих пор не знала об этом, потому что побоялась включить эту штуковину?

Сашка кивнул. Он уже решил про себя никому не рассказывать о том, что Света скрыла информацию об автоответчике. Он сейчас словно увидел перед собой насмешливое лицо Маши. Уж кто-кто, а она точно не поймет Светиных страданий, ее нерешительности.

Еще Дронов ловил себя на том, что сейчас каждым своим нежным взглядом, обращенным на Свету, он предает Машку. А ведь он был в нее влюблен, и, как ему думалось, на всю жизнь. До гроба.

«Ладно, время покажет», – принял он мудрое, как ему показалось, решение ничего не менять в своей жизни, и еще раз прослушал сообщения.

– По-моему, я слышу какие-то посторонние звуки… Вот послушай внимательно мамино сообщение…

Дронов включил автоответчик, и они услышали, как голос Клары Конобеевой накладывается на какой-то музыкальный фон.

– Ты не знаешь, что это за музыка? – спросил он Свету.

– По-моему, это звучит саксофон… Грустная мелодия… Господи, да это же мамин любимый Фаусто Папетти!

– Любовник, что ли? – пробормотал извиняющимся голосом Дронов. – Итальянец?

– Это музыкант, – улыбнулась Света. – Саксофонист. Мама его очень любит. Но не может же быть такое, чтобы, украв, похитители ублажали ее любимой музыкой!