Книга Честь Афродиты - Владислав Вишневский

7

Третьи лица проявились, как и предсказывал дядя Гриша сами, но довольно для меня своеобразно. А я ещё перед этим размышлял — кто такие, зачем, и будут ли вообще?! Оказывается, будут, ещё как будут! Но не предполагал, даже не готовился. Ни морально, ни физически. Возвращаясь в гостиницу из гостей, были мы с дядей Гришей дома у Свешниковых, на пельменях из белорыбицы. Пельмени… и всё остальное, ух! Не успел я в который раз с удовольствием перебрать в памяти все великолепные прелести свешниковского гостеприимства, только подошёл к двери своего номера — дядя Гриша выше этажом поднимался, — только успел вставить гостевую карточку в электронный замок в двери, как за ней раздался сильный хлопок, оглушительный скорее всего, дверь, навстречу мне пушинкой с петель слетела, я и удивиться не успел, легко сбила меня с ног, сильно шарахнув по руками, лбу, коленям и груди… Я отлетел, упал, теряя сознание, даже оглох на какое-то время… Не слышал, как по коридору ко мне бежали люди, как дверь с меня снимали, волоком тащили от горящего номера, трясли… Очнулся, когда нашатырный спирт под нос сунули… Открыл глаза… Вижу плохо. Всё в тумане.

— Что это было? — первое что спросил я, и второе. — Где дядя Гриша? Дядя Гриша где?

— Здесь я! Лежи, сынок. — Раздался знакомый голос над ухом. Видеть я не мог, в ушах и голове шумело, не-то зрение повредилось, не-то туман перед глазами стоял, дышать было трудно. Воняло густым и едким дымом, пылью и чем-то непонятно кисло-специфическим. — Не двигайся! — придерживая мою голову, повторял дядя Гриша. — Сейчас врач осмотрит. — И куда-то в сторону несколько раз тревожно крикнул: — Водой скорее заливайте, водой… Ничего там не трогайте! Осторожней! Осторожней, я сказал! — И ещё. — Ну врач где? Где врач? Скорую вызвали, скорую? — Перед моими глазами вновь возникли тревожные глаза дяди Гриши. — Всё в порядке, сынок, всё хорошо. — Успокаивая, он гладил меня по щеке. — У тебя где-то болит, болит? — Участливо спрашивал. — Где? Покажи.

— Нигде не болит. Только в голове шумит, — пожаловался я, держась за голову и прислушиваясь к себе, в голове тонко звенело, ныли колени, грудь и кисть правой руки, я спросил. — А что это было там, почему, что случилось?

Надо мной уже склонилось несколько человек, много… Зрение восстанавливалось, хотя в коридоре было ещё дымно, но светлее. Появились и люди в белом, врачи…

Укол какой-то сделали, зрение проверили лучиком фонарика, давление и пульс… Я попытался сесть, у меня получилось.

— Всё нормально, — заявил я докторам. — Всё в порядке. Меня не надо в больницу. Меня не повредило. — Врачи не возражали, дядя Гриша тоже.

Подхватив под руку, он усадил меня на появившийся откуда-то стул. Уши у меня ещё были заложены, но я видел… Возле уже крутились служащие от администрации гостиницы, возникли и люди в милицейской форме, и в синей униформе с надписью: «ФСБ», «Центроспас» «МЧС», «Военно-техническая экспертиза». Через милицейский кордон охраны безуспешно пробивалась какая-то девушка с микрофоном, из-за её спины ярко светила лампа и выглядывал объектив видеокамеры. Поблизости, на поводке крутилась чья-то собачка с длинными ушами, сеттер, кажется… А собачка здесь зачем, подумал я и закрыл глаза, чувствуя наплывающую тошноту.

— Ничего страшного, — расслышал я над собой голос дяди Гриши. — Это лёгкая контузия, я знаю, и сотрясение. Организм молодой, я уверен — справится…

— Но мы должны его положить в стационар, — отдалённо послышался женский голос. — Это желательно. Мы на машине.

— Не надо. Я его родственник, доктор, — вновь прозвучал надо мной дяди Гришин голос. — Я за него отвечаю. Под мою ответственность, доктор. Могу расписку написать.

— Не надо, — ответила женщина. — Я вам верю. Вот эти таблетки ему дадите, по две через каждые три часа, и следите за температурой, если что — звоните.

— Понятно. Обязательно!

— А утром к нему медсестра приедет. Мы пришлём. Если хуже будет — заберём.

— Договорились! — ответил дяди Гришин голос. — Спасибо!

Меня подхватили на руки, поправляя чуть подбросили, и я поплыл…

Проснулся или очнулся, не знаю что будет правильнее, я утром, рано. С ощущением узости моей телесная оболочки, словно я вырос из неё. Шум в голове ещё был, но зрение стало ещё лучше, по-моему. Главное вспомнилось, вчерашнее. Заслонило собой всё. Почти живьём встало перед глазами, как плотный шершавый забор по душе, со всеми мелкими деталями. И взрыв, и шум, и даже укол… Правда теперь шум в голове сильно удалился, словно где-то плыл за спиной, но далеко-далеко, и непрерывно, гудел, как воздух из пробитого трубопровода, лоб к этому ещё заметно болел, и грудь тоже. Удивило другое. Я не помнил, как здесь оказался, совсем не помнил. Находился я не в гостиничном номере, а на чьей-то кровати в спальной комнате, в квартире. Об этом говорили и незнакомый мне зеркальный шкаф, и сама кровать, и коврик с тапочками, и люстра над кроватью, и полочки вдоль стены с диковинными чучелами морских рыб на специальных подставках, и плюшевыми детскими игрушками зверушек. Меня поразили в первую очередь рыбы. Я такие нигде не видал. Одни удивительно плоские, другие нормальные, но длинные, с разинутыми зубастыми пастями, третьи почти круглые, как шар, с длинными иглами по спине, ни тех ни других я в жизни не видел, и большое окно, и занавески, и запах… Запах совсем не такой, как в гостиничном номере, жилой, тёплый… Я вскочил, точнее сел. Второй раз удивился: на мне нет моих обычных трусов с майкой! Как это всегда!! Я почему-то в пижаме. Откуда? К тому же, она не по размеру — а, понял я, вот почему меня так сильно сжимало! — с короткими штанами и в цветочек. На груди узкая, не застёгивается, причём пуговицы на левой стороне… И материал довольно тонкий, можно сказать удивительно приятный. У меня точно такой пижамы не было, ни вообще, ни в частности, и быть не могло, я знаю, я уверен. Меня в неё зачем-то одели! И почему-то никаких признаков моей одежды в комнате, ни… трусов даже. Ну, дела! Это дядя Гриша мой, наверное постарался… Зачем? Странно. И квартира эта ещё непонятная… Странно, всё странно! Но значит так надо, учитывая вчерашнее событие. И пусть, и ладно, и хорошо… Подбежал к окну, выглянул. Ооо! За окном — этаж десятый или двенадцатый — внизу, вдали, как в огромной чаше, панорамой раскинулся морской залив. Большой и величественно красивый. По берегам стояли пришвартованные маленькие, из-за расстояния, но огромные морские корабли, высились портальные краны. За ними, зелёными пучками-шапками выглядывали кроны деревьев, и множество разноцветных высотных домов, перекрывая и наступая друг на друга, весело взбиравшихся на крутые сопки по обеим сторонам залива… Это же бухта «Золотой рог», у них, вспомнил. Гордость Приморья и страны. В журнальных проспектах, помню, где-то встречалась, или в кино. Но красиво! Действительно впечатляет.

— Ну, проснулся, сыщик. Доброе утро, Волька ибн…

— Без ибн! — резко оборачиваясь, привычно огрызнулся я. Огрызнулся главным образом потому, что заметно вздрогнул от неожиданности. Как лось, всем телом. Едва не подпрыгнул. На женский голос. Молодой голос. Девушка заметила это, поняла. А чего, действительно… Пугают тут, всякие… Шагов я не слышал.