Книга Я не толстая - Мэг Кэбот

Бессмыслица какая-то.

Поскольку сигнализация на пожарном выходе была все еще отключена, через этот выход я и сбежала – по крайней мере, мне не пришлось проходить мимо стойки ресепшен. Честное слово, я боялась, что сорвусь, если кто-нибудь со мной заговорит. Чтобы не столкнуться ни с кем из знакомых, мне пришлось пройти по Шестой авеню и обогнуть квартал. Я прошла мимо магазина «Banana Republic», где продается одежда двенадцатого размера (ее редко можно найти на вешалках из-за того, что это самый распространенный размер, его вечно не хватает на всех желающих).

Однако когда я подошла к двери дома, то обнаружила, что разговаривать кое с кем все-таки придется. На ступеньках под дверью околачивался мой бывший жених, Джордан Картрайт.

А я-то думала, что мой день испорчен окончательно, и хуже уже не будет! Увидев меня, Джордан выпрямился и закончил разговор по мобильному. В лучах послеполуденного солнца в его светлых волосах поблескивали золотистые прядки. Я не могла не отметить, его белоснежная рубашка – жаль, что мне приходится это говорить, но ничего не поделаешь – и подходящие к ней белые брюки были превосходно отглажены и, несмотря на жару, необычную для бабьего лета, выглядели безупречно свежими. Весь в белом, с золотой цепью на шее, он выглядел так, будто на время сбежал из группы плохих парней. А он и есть плохой парень, если разобраться.

– Хизер!

Я не видела выражения его светло-голубых глаз, потому что они были скрыты за стеклами темных очков. Но, думаю, они, как всегда, излучали трогательную заботу о моем благополучии. Джордан умеет создать у собеседника впечатление, будто он очень о нем печется. И это одна из причин, по которой его первый сольный диск «Будь моей, бэби» стал дважды платиновым. Видеоклип продержался на верхушке хит-парада несколько недель.

– Вот ты где, – сказал Джордан. – А я пытался к тебе достучаться. Похоже, Купа нет дома. Ты в порядке? Я примчался сразу, как только услышал новость.

Я недоуменно моргала, глядя на него. Что он вообще здесь делает? Забыл, что мы расстались?

Может, и забыл. Он явно проводит много времени в тренажерном зале. У него очень рельефные бицепсы. Может, пока он тренировался, ему на голову упала гантеля или еще что-нибудь?

– Она ведь жила в вашем здании? – продолжал Джордан. – Девушка, про которую говорили по радио. Та, которая погибла.

Ужасно несправедливо, что человек с такой сексуальной внешностью может быть таким… в общем, напрочь лишенным чего-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающего человеческие эмоции.

Я достала из кармана джинсов ключи:

– Джордан, зря ты сюда пришел. – На нас уже таращились торговцы наркотиками. В нашем районе их полно, потому что администрация колледжа, стремясь очистить от них Вашингтон-сквер – ради студентов и, что еще важнее, их родителей, – нажала на руководство местного полицейского участка, и те выставили из парка всех бомжей и торговцев наркотиками. Куда выставили? На окрестные улицы. В частности, и на ту, на которой живу я.

Конечно, когда я принимала предложение брата Джордана поселиться в его доме, я не знала, насколько плох этот район. Я рассуждала так: это же Гринвич-Виллидж, который давно перестал быть местом обитания нищих художников – после того, как здесь поселились яппи,[4]чем придали району респектабельность и взвинтили до небес цены на жилье. Я рассудила, что район должен быть примерно таким же, как Парк-авеню, где я до этого жила с Джорданом, и где «люди такого сорта», как выражается Джордан, попросту не болтаются.

Зато сейчас «люди такого сорта» не могли оторвать от Джордана глаз, и вовсе не потому, что у него на шее висела золотая цепь.

– Эй! – крикнул один. – Ты – тот самый парень? Эй, ты правда тот самый парень?

Джордан и глазом не моргнул, он привык, что его повсюду преследуют папарацци.

– Хизер, – сказал он самым успокаивающим тоном из своего арсенала. Таким голосом он пел дуэтом с Джессикой Симпсон прошлым летом во время гастролей. – Ну, давай же, будь умницей. Если у нас не сложились романтические отношения, это не значит, что мы не можем оставаться друзьями. Мы столько пережили вместе. Мы даже вместе выросли.

Вот это правда. Я познакомилась с Джорданом еще в те времена, когда подписала свой первый контракт со звукозаписывающей компанией его отца, «Картрайт рекордс». Я была впечатлительной пятнадцатилетней девчонкой, а Джордану стукнуло аж восемнадцать. Тогда я принимала образ страдающего артиста, который создавал Джордан, за чистую монету. Я ему искренне поверила, когда он заявил, что, как и я, терпеть не может песни, которые ему предлагает петь продюсер. И когда он говорил, что начнет исполнять песни, которые напишет сам, я ему тоже верила. Я верила ему вплоть до того момента, когда предъявила продюсеру ультиматум: или я пою свои собственные песни, или не пою вообще, и продюсер выбрал последнее, а Джордан вместо того, чтобы заявить продюсеру (то есть собственному отцу) то же самое, сказал: «Хизер, думаю, ты не права».

Я огляделась, чтобы убедиться, что он не разыгрывает спектакль для скрытой камеры – с него станется связаться со съемками какого-нибудь реалити-шоу. Он из тех, кто не будет возражать, если его частную жизнь начнут транслировать по национальному телевидению.

Я заметила серебристый BMW с откидным верхом, стоящий возле пожарного гидранта.

– У тебя новая машина. Подарок отца? Награда за то, что ты подцепил Таню Трейс?

– Ох, Хизер, – сказал Джордан, – я же тебе говорил, у меня с Таней совсем не то, что ты думаешь.

– Ну да. – Я засмеялась. – Наверное, она просто упала и при этом ее голова совершенно случайно оказалась возле твоей ширинки.

Тут Джордан неожиданно сорвал с себя темные очки и пристально посмотрел мне в глаза. Это мне напомнило самую первую нашу встречу – в торговом центре. Продюсер, отец Джордана, устроил нам совместные выступления в торговых центрах. Это было сделано, чтобы привлечь как можно больше подростков, а в идеале – кошельков их родителей.

Тогда Джордан посмотрел на меня также пристально, как сейчас. Его слова «Детка, у тебя самые голубые глаза на свете», тогда вовсе не походили на отработанную фразу. Но много ли я понимала в пятнадцать лет? Я училась в предпоследнем классе, когда меня выдернули из школы и отправили на гастроли. За мной хорошо присматривали, и с парнями моего возраста я общалась, только когда они подходили взять у меня автограф. Откуда мне было знать, что слова «Детка, у тебя самые голубые глаза на свете» – это просто способ познакомиться.

Я поняла это только через несколько лет, когда слова «Детка, у тебя самые голубые глаза на свете» всплыли строчкой одной из песен первого сольного альбома Джордана. Оказалось, что у него большая практика произнесения этой фразы. А тогда она прозвучала, казалось, очень искренне.