Книга Сезон любви - Элин Хильдебранд

Маргарита прошла через магазин в подсобку, продавщица следовала за ней. Когда-то здесь находился обеденный зал. Восемнадцать столиков. Субботними вечерами в августе обычно все места были заняты, то есть сидели шестьдесят четыре посетителя. Маргарита закрыла глаза. Играла фоновая музыка – популярная в семидесятых песенка «Я подсел на чувство» в переложении для маримбы, – но Маргарита ее не слышала. В памяти звучал смех, веселая болтовня, сплетни, перешептывания, истории, которые рассказывают по многу раз. Она помнила, как здесь пахло чесноком и розмарином. Сейчас на месте банкетки вдоль западной стены стояла вращающаяся стойка с открытками, а рядом – витрина с ароматическими свечами, вышитой детской одеждой и разноцветной оберточной бумагой.

Это место нашел Портер, когда искал на острове подходящее помещение для художественной галереи. Встретив Маргариту на причале парома, он сразу же повез ее туда, а по дороге все повторял: «Хочу кое-что показать. Тебе точно понравится! Жду не дождусь, когда ты увидишь!» Маргарита чувствовала себя комком нервов. Откуда Портеру знать, что ей понравится, если они провели вместе всего лишь десять сказочных дней в городе по ту сторону Атлантики? Впрочем, какая разница, Маргарита была счастлива, что Портер снова рядом. В ту первую поездку по острову она ничего не запомнила, только пасмурную погоду и моросящий дождь. Портер остановил «Форд Торино», заехав на бордюр, вылез и открыл перед Маргаритой дверь машины.

– Тебе понравится, Дейзи.

Они спустились по трем ступенькам, держась за руки. Портер достал ключи и распахнул дверь. Узкая пустая комната, за ней еще одна, тоже пустая. Красивая кирпичная кладка, два больших окна.

– Что это? – удивилась Маргарита.

– Твой ресторан.

В ту минуту, как не раз потом думала Маргарита, в полной мере проявился парадоксальный характер Портера Харриса. Они не провели вместе и двух недель, тем не менее Портер широким жестом предложил ей место для ресторана. Только дело в том, что его обязательства перед Маргаритой начались и закончились вместе с этим помещением. Ресторан как бы заменил брак и детей. Тогда Маргарита еще не знала, что, кроме ресторана, Портеру больше нечего предложить. Подарок показался ей чудом. Маргарита всегда мечтала о собственном ресторане, была готова его открыть и знала, что мать поможет с первым взносом. (Как ни странно, здание стоило всего тридцать тысяч долларов.) Маргарита стояла посреди комнаты и чувствовала, что жизнь начинается заново.

Маргарита вернулась в торговый зал магазина. Пора. Она удовлетворила свою прихоть, теперь надо домой. Ее вдруг кольнула совесть – неудобно уйти, ничего не купив. Надпись на магнитике язвительно советовала: «Как жить на острове? Ждать компанию». Ну уж нет. Вдруг взгляд Маргариты упал на медную подставку у двери. Зонтики! Жаль, конечно, что не классического черного цвета и не с деревянными ручками, как на картине Ренуара, а сине-голубые, с крупной синей надписью на белом фоне – «Остров Нантакет». Маргарита переложила пакеты в одну руку и вытащила зонтик.

– Беру.

Продавщица просияла. Маргарита достала чековую книжку, думая, зачем ей зонтик, если она никогда не выходит из дома в дождь и к тому же терпеть не может вещи с названием острова. Она живет здесь больше тридцати лет, но ей и в голову не приходило сообщать всем о месте своего проживания надписью на зонте. Тем не менее она выписала чек на семнадцать долларов.

– Любопытное название у вашего магазина. «Зонтики». Вы знаете, откуда оно взялось?

Продавщица подвернула верхний край пакета с покупкой, приколола к нему чек.

– Честно говоря, понятия не имею.

10.53

Рената Нокс и Экшн Коплетер оказались вместе в общежитской комнате номер двести пять исключительно благодаря студенческому совету Колумбийского университета, хотя Рената всегда подозревала другие силы: провидение или руку божью. В письме, которое Рената получила за две недели до отъезда, говорилось, что ее будущую соседку по комнате зовут Шона Коплетер. Первокурсница, домашний адрес – Бликер-стрит, Нью-Йорк. Ренате представилось два возможных варианта: девушка по имени Шона Коплетер из Гринвич-Виллидж либо выросла в семье обычных хиппи, либо в семье очень богатых хиппи. И то и другое Ренату пугало. Те, кого она знала на Манхэттене, учились в частных школах (Тринити, Дейлтон, Чэйпин) и кичились тем, что ходят в рейв-клубы, на модные показы или благотворительные мероприятия, которыми руководят родители. Взрослые в телах подростков, циничные, пресыщенные, ничему не удивляющиеся. Они с презрением взирали на пригороды, магазины стройматериалов и ресторанчики «Пицца-Хат», девочек из группы поддержки, пикники с пивом в лесу, водительские права. Кому нужны права, если у тебя в распоряжении десять тысяч такси?

Когда Рената добралась до комнаты номер двести пять (отец шел следом, волоча коробки, решетчатые контейнеры для хранения вещей и все Ренатины шмотки, распиханные в шесть чехлов для одежды), Шона разговаривала по мобильному телефону и плакала. У Ренаты сразу отлегло от сердца, и на то были причины. Во-первых, она боялась не сдержать слез, когда придет время прощаться с отцом. В том, что он тоже расплачется, Рената не сомневалась. Во-вторых, стало понятно, что у девушки, с которой придется целых девять месяцев делить комнату, есть свои слабости. И самое важное, Рената получила возможность прийти в себя после потрясения, которое она испытала, увидев Шону Коплетер вживую. Шона Коплетер была темнокожей. Конечно, это не имело ни малейшего значения, просто Рената представляла себе будущую соседку совсем другой. Ей казалось, что та будет бледной и немытой, с типично богемной внешностью. Возможно, апатичной пофигисткой и любительницей марихуаны. Рената так и видела на низеньком холодильнике оранжевый стеклянный бонг.

Шона Коплетер улыбнулась Ренате извиняющейся улыбкой и вытерла глаза.

– Тут пришла моя соседка, – сказала она в трубку. – Мне пора. Хорошо? Хорошо, детка? Я тебя люблю. Ну все, Мэйджор. Пока.

Она закончила разговор.

– Не обращай на нас внимания, – торопливо произнесла Рената.

Дэниел свалил свою ношу на ничем не покрытый матрас, на котором должна была спать Рената, и протянул Шоне ладонь:

– Дэниел Нокс, отец Ренаты.

Девушка обменялась с ним рукопожатием, потом вытащила из кармана скомканную салфетку и громко высморкалась.

– А я Экшн Коплетер.

– Экшн?

– Да, так меня прозвали родители. Похоже, в младенчестве я здорово их доставала[12].

Еще одно несоответствие. Экшн, а не Шона, и это имя подходит скорее нападающей из футбольной команды. Девушка оказалась очень высокой, футов шесть ростом. Черные шелковистые волосы до пояса, клетчатые брючки-капри фиолетового цвета и майка в тон. Босая, ногти на ногах выкрашены фиолетовым лаком. Ни грамма косметики, тем не менее Ренате показалось, что она никогда не видела такого красивого лица: высокие скулы, огромные карие глаза, кожа, которая выглядела нежной, как замша.