Книга Ты полюбишь вновь - Марджори Льюти

— Да, признаться, я несколько утомлен. Так что — спокойной ночи. И спасибо за то, что вы были так добры ко мне, — добавил он с кривой усмешкой.

— Я пойду с тобой наверх, посмотрю, все ли есть, что тебе нужно, — сказала Мэнди, и они вместе стали подниматься по лестнице.

На лестничной площадке она положила руку ему на локоть:

— Робин…

— Душечка, я знаю. Я соврал, и ты гадаешь, зачем я это сделал. — Его голос звучал очень устало. — Мэнди, поверь, тебе нечего волноваться. Завтра я тебе все объясню. Сегодня я так вымотался, что уже ничего не соображаю. Так что не бери ничего в свою милую головку.

Робин притянул ее к себе:

— Ты мне веришь?

— Да, конечно, Робин. Но…

Он приник к ней губами, и все вопросы Мэнди остались незаданными.

— Терпение, радость моя. Завтра ты узнаешь всю правду, и ничего, кроме правды. Спокойной ночи, Мэнди, любимая.

У двери своей комнаты он обернулся и послал Мэнди воздушный поцелуй Он и вправду был бледен и осунулся, и ей вдруг стало его отчаянно жаль.

— Спокойной ночи, дорогой Робин, — прошептала Мэнди и пошла по коридору к себе в комнату.

Там она машинально взбила подушку и встала у окна, глядя в темный сад. Итак, Никола — дочь мистера Марсдена. Она этого не знала. Но что Никола значит для Робина? Она высунулась из окна и глубоко вдохнула прохладный ночной воздух, как будто он мог прогнать это ощущение — Мэнди казалось, что тысячи колючих иголочек пронзали ее голову. А затем ей словно послышался голос Саймона Деррингтона, говорившего: «Такие, как вы, всегда тревожатся».

«Нет, я не такая, — возмущенно подумала Мэнди, как будто он был здесь, и повторила это вслух. — Докажу вам, что это не так. Я буду верить Робину».

Она гордо подняла подбородок, решительно отметая весь цинизм мира, и отправилась спать.

Глава 3

На следующее утро Робин сошел вниз, когда Мэнди и Эйлин уже заканчивали завтрак. Дик к тому времени уже несколько часов работал в поле. Мэнди поставила на стол чашку и вскочила:

— Я хотела отнести тебе завтрак в постель, Робин. Я думала, ты еще не проснулся.

Он снисходительно улыбнулся:

— Доброе утро, леди. Наверное, здоровый деревенский воздух заставил меня встать ни свет ни заря.

— Выпей пока кофе, — пригласила Мэнди. — А я пойду приготовлю яичницу с беконом.

Вскоре она вернулась в гостиную, неся на тарелке яичницу, шипящую и аппетитную.

Эйлин сказала:

— Я говорила Робину, что мы с Диком собрались сегодня съездить в Оксфорд и что мы там пообедаем. Думаю, вы не обидитесь, что мы вас ненадолго оставим одних. — Она сверкнула белозубой улыбкой, поглядев на обоих. — Мэнди, пойдем со мной на кухню, я покажу тебе, где что лежит. Я приберусь, вытру пыль и застелю кровати, тогда с чистой совестью уеду, а тебе останется только приготовить обед, Мэнди. Мне порекомендовали женщину, которая, может быть, согласится приходить помогать мне по хозяйству. На обратном пути заеду в деревню и поговорю с ней.

Когда Дик с Эйлин уехали на своем «лендровере», Мэнди принялась хлопотать на кухне, пытаясь убедить себя, что она не нарочно избегает Робина. Она надеялась, что тот сам зайдет к ней, но Робина было не слышно и не видно. К одиннадцати часам она поняла, что больше так не выдержит, поставила на поднос кофе и булочки и пошла в гостиную.

Но там его не было. Стоял теплый солнечный майский день… Наверное, Робин вышел в сад. Мэнди подошла к окну. Да, он сидел там, растянувшись в гамаке, золотистые волосы ярко блестели на солнце. Мэнди собралась было окликнуть его, но тут увидела, что он не один. На стуле рядом с ним сидела девушка. Сначала Мэнди показалось, что это подросток, девочка. Но, приглядевшись повнимательней, она поняла, что ошиблась. Девушке было на вид лет двадцать или чуть больше, стройная и подтянутая. Серебристые светлые волосы были коротко подстрижены пушистой шапкой. Нежную кожу покрывал золотистый загар цвета спелой пшеницы. Платье из тускло-рубинового хлопка, даже на неизощренный взгляд Мэнди, было явно парижского образца и пышным шлейфом опускалось в траву.

Мэнди была далеко и не слышала, о чем они говорят. Но, судя по заливистому смеху красавицы, Робин был в ударе и веселил ее изо всех сил. Мэнди в нерешительности постояла у окна, застеснявшись простого платья в цветочек, которое носила дома, и подумав, что у нее, наверное, блестит нос от жара плиты. Но не успела она решить, что делать, как девушка встала, и они с Робином начали неспешно, бок о бок, прогуливаться по лужайке перед домом. Мэнди подождала, пока они скроются из виду, затем вынесла поднос в сад. Робин вернулся через несколько минут, очень довольный жизнью.

— А, привет, малышка. — Он с силой упал обратно в гамак. — Ты видела это?

— О да, что-то потрясающее, — ответила Мэнди, становясь на колени и разливая кофе. — Кто она такая?

— Это дочь Рандта, того киномагната. Заметила меня из их сада. — Он усмехнулся. — Поразительная особа, правда?

— Да, очень стильная.

Робин взял чашку, которую она ему протянула, и поморщился, потом вспомнил о чем-то и придал лицу серьезное и чрезвычайно торжественное выражение:

— Ах да, я и забыл, я ведь еще под подозрением. Должен дать полный отчет, почему я сказал неправду твоему высокородному приятелю вчера вечером. Ну что ж, можешь начинать допрос.

Когда он так шутил, она не могла на него сердиться.

— Я не собираюсь тебя допрашивать, Робин, — сказала Мэнди, чувствуя, что вот-вот расплачется.

— Мэнди… прекрати! Зачем все принимать так близко к сердцу? Неужели ты правда так расстроилась? — Он поставил чашку на поднос и коснулся щеки Мэнди. — Да ты плачешь! Господи, да я подумать не мог, что ты станешь так из-за этого переживать. Все это сущая ерунда. Понимаешь, я разругался с Марсденами, окончательно, и решил, что лучше будет притвориться, что я их вообще не знаю.

— Ты хочешь сказать, что бросил работу на фирме? И ты больше не поедешь в Ньясу? Но, Робин, почему ты мне ничего не сказал?

Он пожал плечами:

— Да вот, все собирался. Но ты так переживаешь из-за всякой ерунды. Поэтому я хотел сначала найти другую работу, а потом уж тебе все рассказать.

— Но почему, Робин, что случилось? Я… боюсь, я вообще ничего не понимаю.

— Почему я с ними расстался? Потому что мне там было скучно… скучно, и все! — Он потянулся, широко расставив руки. — Нет, сама работа не такая уж тяжелая. Можно было работать, когда хочешь, вернее, когда сумеешь уговорить местных заняться твоими делами. Но после работы… пойти можно только в клуб, за семь миль от дома. День за днем одни и те же стариковские лица, раз в неделю кино, причем показывают только старые фильмы! Все про всех сплетничают и стараются побольше досадить соседу! Ты даже представить себе не можешь, что за жизнь в этих маленьких британских колониях на краю света, Мэнди. Я даже не знаю, как мне удалось там так долго продержаться.