Книга Клиент всегда прав - Марина Серова

В нише перед лестницей был установлен стол, рядом на стене висел кнопочный телефон и переговорное устройство. За столом сидел крепкий молодой человек в белой рубашке и черном галстуке, с бэйджем на груди.

— Добрый день… Сергей, — я перевела взгляд с карточки на лицо охранника и улыбнулась.

Увидев меня, охранник оживился — скорее всего, я ему понравилась — и даже немного привстал со своего места, приветствуя меня. Это был приятный на вид парень, с простым славянским лицом, с темными настороженными глазами.

— Здравствуйте, — губы Сергея сами собой расплылись в улыбке, — вы к кому?

— Я по делу, — я показала ему лицензию частного детектива, — расследую убийство вашего шефа.

Благожелательное выражение на лице охранника сменилось сперва на недоверчивое, а потом на более уважительное.

— Вы договаривались о встрече? — спросил он.

— Еще не успела, — с сожалением произнесла я, — но ведь это можно исправить?

— Сейчас попробуем, — он снял телефонную трубку и, переговорив с кем-то, поднял на меня глаза. — Пройдите, вас встретят.

Поблагодарив Сергея, я зашагала по лестнице. Поднявшись на второй этаж, очутилась в небольшом холле, с одной стороны к которому примыкал длинный коридор. Сюда же выходили две стеклянные двери. Вскоре одна из них открылась, и передо мной возникла молодая женщина в темном брючном костюме, лицо которой мне показалось знакомым.

— Татьяна Александровна? — с сосредоточенной миной она шагнула мне навстречу.

Ее жакетик распахнулся, открыв закрепленный на пояске мобильный телефон.

— Это я, — кивнула я, усиленно вспоминая, откуда я ее знаю. — А вы?

— Ольга Зарубина, — слегка улыбнулась она, — я сурдопереводчик, но в последнее время я одновременно исполняла еще обязанности менеджера по рекламе.

«Конечно! — я чуть не ударила себя по лбу. — Я частенько видела ее лицо в нижней части экрана, когда Вероника Дюкина вела местную программу новостей „Тарасовский дневник“. Вот почему она показалась мне знакомой».

— Где мы можем поговорить? — спросила я.

— Пойдемте, — Зарубина бодрым шагом двинулась в глубь коридора.

Мы устроились в большой полупустой комнате, где на высокой стойке типа барной, только чуть повыше, был установлен небольшой телевизор. У противоположной от входа стены стояли диваны и пара журнальных столиков. В углах, в больших керамических кадках «росли» искусственные пальмы. На одном из столиков кто-то оставил открытую литровую коробку из-под кефира. Помещение, вероятнее всего, являлось комнатой отдыха. Пепельницы на столиках свидетельствовали о том, что здесь можно курить, поэтому я достала сигареты.

— Ну, — Зарубина села на диван, закинув ногу на ногу, — что вы хотите узнать?

Я сидела под углом к ней. У сурдопереводчицы был заостренный носик, который, казалось, вынюхивает все самое интересное и злободневное. Выкрашенные в светло-соломенный цвет волнистые волосы спадали на плечи, серо-зеленые глаза смотрели куда-то мимо меня. Тон, которым она задала вопрос, не слишком мне понравился, но мне сейчас было не до выяснения отношений. Я спокойно закурила.

— Что вы можете сказать о Дюкине? — безразличным тоном спросила я.

— Нормальный был мужик, — Зарубина пожала плечами и выпустила к потолку струю дыма. — Очень жаль, что так получилось.

— Вы были с ним в хороших отношениях?

— В отличных, — улыбнулась она, — поэтому я и стала менеджером, не все же время сидеть в нижней части экрана.

— Не могли бы вы немного пояснить, что значит «в отличных»?

— В отличных, — заявила Ольга, наклонившись ко мне, — это значит, что мы с ним великолепно понимали друг друга. Альберт Степанович не был глухим к нуждам старательных и расторопных сотрудников. Так что его предложение о менеджерстве было продиктовано исключительно тем, что он по достоинству оценил мою работу.

— Как вы узнали о его смерти? — невозмутимо продолжала я.

— Так же, как и все — Вероника позвонила на студию, — почему-то с подчеркнуто эмансипированным видом ответила моя собеседница.

— Когда это было?

— Утром, когда она его обнаружила, — сокрушенно вздохнула и вслед за тем как-то брезгливо поморщилась Зарубина. — Она предупредила всех — сказала, что не сможет вести вечерний выпуск новостей.

— Значит, с того самого злосчастного утра вы не видели Дюкину?

— Видела, — неприязненно усмехнулась Зарубина, — она вчера приезжала. Была в кабинете Альберта Степановича.

— Вы не знаете, зачем она приезжала?

— Понятия не имею… Но в конце концов она же была его женой. Может, какие-то личные вещи думала забрать или решила, что пришло время потихоньку осваиваться в новом кабинете… — Зарубина растянула рот в язвительной усмешке.

— Вы намекаете на то, что смерть Альберта Степановича была ей выгодна? — прямо спросила я, не сводя с лица Ольги испытующего взгляда.

— Сказать такое… — недоуменно приподняла она плечи, — что вы! Хотя… почему бы нет? — как-то вдруг оживилась и повеселела она.

— То есть вы считаете, что госпожа Дюкина могла быть заинтересована в смерти своего мужа? — не отступала я, добиваясь от нее конкретного ответа.

— Ну вы же не маленькая! — с насмешливым пренебрежением взглянула на меня Зарубина. — Кому достанется все это? — окинула она завистливо-злым взглядом помещение.

— Но Вероника Сергеевна любила своего мужа! — в интересах дознания горячо возразила я.

— Это ничего не меняет, — двусмысленно усмехнулась моя собеседница, — от любви до ненависти, как говорится…

— То есть вы намекаете на то, что у Вероники Сергеевны был повод возненавидеть своего мужа?

— Я не была вхожа к ним, — с ироничным прищуром ответила Зарубина, — могу судить об их отношениях только исходя из моего повседневного общения с ними на работе.

— И что же вы заметили?

— По-моему, Альберт Степанович пренебрегал Вероникой. Да она сама, честно говоря, жаловалась мне на это. Мы же с ней все-таки подруги…

При слове «подруги» я почему-то поморщилась — мне определенно не хотелось бы иметь такую особу, как Зарубина, в числе своих подруг.

— И как реагировала на такое пренебрежение со стороны мужа Вероника? — я затушила сигарету в пепельнице и взялась за другую.

— Как-как, — со смесью насмешки и раздражения передразнила меня Зарубина, — вот жаловалась мне, переживала, страдала, наверное. Но она сама виновата! — злорадно добавила она.

— Почему же это?

— Да мягкотелая она… Все перед ним лебезила, словно задобрить пыталась. А мужикам, им характер показывать надо! Уж лучше стервой быть, но только не такой душкой, о которую собственный муж готов при каждом удобном случае ноги вытереть! — с тайным ликованием изрекла Зарубина.