Книга Недожитая жизнь - Зое Дженни

Летом, когда стояла ужасная жара, он встречался здесь с соседскими ребятами. Со своими приятелями он хватал девчонок, которые в их руках отчаянно визжали и барахтались, и совал их головой под струю воды, лившуюся из пасти дракона.

Только когда все были мокрые до нитки, он убегал домой; мать заворачивала его в банное полотенце и сажала в саду на солнышке.

Их дом был предпоследним на улице. Но там, где когда-то ограду обвивали усики горошка, сегодня поднималась высокая и гладкая каменная стена. На месте старой решетчатой двери теперь были зеленые металлические ворота. Соседний дом был снесен. Кристиан остановился. Дощатый забор отделял строительную площадку от улицы; сквозь щели в нем можно было разглядеть перерытую землю, контейнер, кучу песка и груду развалин. Пожилая женщина, которая в одиночестве жила здесь, тоже вынуждена была вернуть дом прежним владельцам. Кристиан часто наведывался в ее одичавший сад, где была такая высокая трава, что он мог в ней прятаться.

Сейчас земля была изрыта гусеницами тракторов.

Кристиан прошел вдоль стены и посмотрел на зеленые ворота. Он опасался, что, даже если только заглянет, может сработать сигнализация. Похоже, это был один из тех домов, в которых тотчас же повсюду загорается свет, стоит только ночью слишком близко подойти к ним. Дом, который нужно стеречь. Тогда, раньше, такой стены не существовало, и можно было беспрепятственно войти в дом и выбросить их на улицу. Того, кто живет здесь сейчас, так просто на улицу не выбросишь. В мечтах Кристиан часто представлял себе, как он вернется и взорвет дом вместе с новыми владельцами.

Теперь, когда он оказался перед ним, он предпочел бы поскорее уйти. Он поглядел вверх на ворота, которые, казалось, смеялись над ним. Закурил сигарету, прислонился к фонарному столбу и сделал вид, будто поджидает кого-то. Это лишено смысла, говорил он себе; абсолютное безумие — заходить в эту крепость только для того, чтобы передать потерянное стихотворение. Он все еще не мог поверить, что тем человеком, который купил дом, оказался отец Айсе. Как часто представлял он себе покупателей, которые завладели комнатами, где он жил! У них не было лиц, то были привидения, фантомы.

— Они всё разрушат, — говорил его отец, — ничего не останется так, как есть.

Кристиан выпустил в воздух струйку дыма и, прежде чем повернуться и без дальнейших колебаний направиться к воротам, энергично растоптал окурок.

Казалось, он переступил какую-то невидимую границу, когда надавил на звонок, рядом с которым на блестящей латунной табличке были выгравированы инициалы «А. К.».

Из домофона женский голос спросил его имя.

— Кристиан Хаген из школы Айсе. Она кое-что забыла, — произнес он уверенным голосом, хотя руки у него дрожали. Створки ворот сразу же распахнулись внутрь.

Галька у него под ногами похрустывала, когда он пересекал площадку, отделявшую ворота от дома. Бросив быстрый взгляд на грушевое дерево перед домом, казавшееся теперь меньше, словно оно сморщилось, он подошел к ступенькам входа. Там, где когда-то стояли велосипеды и рабочие башмаки отца, теперь были олеандры в керамических горшках. Кристиан с изумлением смотрел вверх на только что отремонтированный фасад, когда тяжелая дубовая дверь распахнулась.

Пожилая женщина с густыми курчавыми волосами и в черном фартуке на широких бедрах придирчиво оглядела его с ног до головы.

— Вы к кому?

— Я, э-э… вот! — он протянул ей конверт. — Это забыла Айсе. Я только хотел вернуть ей это, — как бы извиняясь проговорил Кристиан.

— Вы ходите в одну школу? — спросила она.

— Да.

— Секундочку. — Женщина исчезла в доме.

Вскоре в дверях появилась Айсе.

— Привет, — оторопело сказала она. На ней была мятая белая футболка, волосы в беспорядке, как будто она только что проснулась. В таком облачении она вообще не соответствовала окружающей обстановке и выглядела смертельно уставшей.

— Здесь, — сказал он и теперь протянул конверт ей, — стихотворение. Оно осталось на лестнице в школе, я хотел догнать тебя и вернуть его, но ты уже уехала.

Айсе быстро взяла конверт, сложила его и сунула в карман джинсов.

— Спасибо, — сказала она и продолжала в нерешительности стоять в дверях, держась за ручку.

— Оно красивое, — сказал Кристиан.

Айсе с улыбкой пригладила рукой волосы.

— Оно тебе действительно нравится? — робко спросила она.

Он утвердительно кивнул, отступил на шаг и снова посмотрел вверх на дом.

— В какой комнате ты живешь? — неожиданно спросил он.

— Наверху справа, — удивленно ответила Айсе. — А что?

Кристиан пристально посмотрел на нее.

— А то, что… ну… это, собственно, моя комната, — запинаясь, произнес он.

— Что-о? — спросила Айсе, все еще улыбаясь, и хотела было что-то добавить, как вдруг услышала быстро приближающийся голос Зафира.

— Кто там? — крикнул он.

— Никого! — громко ответила Айсе и захлопнула перед Кристианом дверь.

* * *

Бесцельно, точно чужой, двигался Кристиан по улице. Изменился не только дом, весь район, казалось, выталкивал его. Он прошел мимо детской площадки и небольшого продовольственного магазинчика, в котором его мать когда-то делала покупки. Но жалюзи на двери были опущены, а через витрину он увидел, что магазинчик пуст.

Он направился мимо вересковой пустоши, как тогда, когда шел этой дорогой с Зиги и они поклялись друг другу одновременно пересечь линию финиша и победить вместе. Стадион располагался в двухстах метрах от закрытого магазинчика. На беговой дорожке не было никого, когда Кристиан вскарабкался на трибуну и уселся в первом ряду. Вот здесь тогда сидели и его родители, среди учителей и других зрителей.

Уже за несколько недель до соревнования по бегу на длинную дистанцию Кристиан и Зиги пришли к единодушному мнению, что участие в состязании следует принимать только тогда, когда можешь выйти из него победителем. Над болтовней учителей, что в расчет-де берется лишь коллектив и что важна не победа, а участие, они откровенно смеялись.

— Мы им покажем, — говорил Зиги, и они поклялись вместе лидировать в гонке, подбадривая друг друга. Одновременно, рука об руку и плечо к плечу, собирались они пересечь линию финиша.

В день соревнований Кристиану уже с утра было не по себе, и когда он зашнуровывал кроссовки, его ладони вспотели от волнения.

Гигантский овал беговой дорожки распахнулся перед ним как арена. Зиги похлопал его по плечу.

— Не забудь, мы бежим рядом, — напомнил он.

В минуты перед выстрелом стартового пистолета, пока Кристиан оцепенело смотрел на рыжее, гладко укатанное покрытие дорожки перед собой, время для него словно остановилось. В последнее лето он однажды попробовал бежать босиком. Накопленный жар дорожки обжигал ступни, было так больно, что ему пришлось прыгнуть в спасительную прохладу травы. Сейчас он вспомнил об этом жаре, накопившемся под его ногами, и, когда раздался выстрел стартового пистолета, увидел, как горит и охватывается пламенем земля, а его худенькое тело мчится по пламени, которое он никак не может преодолеть, потому что с каждым шагом оно опять вспыхивало перед ним. Его ноги в бешеном темпе касались земли, как будто бежали наперегонки друг с другом и хотели друг друга поймать. Он ощущал такт собственных ног, похожий на топот несущегося во весь опор табуна лошадей, и этот топот гнал его вперед. Он слышал доносившиеся с трибун крики зрителей, голоса которых невидимыми бичами рассекали воздух. Его сердце от напряжения готово было выскочить из груди, а скорость оборачивалась бьющим в лицо ветром. Он поглядывал вправо и влево, но ни перед ним, ни рядом никого не было видно. «Где же ты, — испуганно думал он, — ну где же ты?» И рефлекторно, возможно, опасаясь, что сделал что-то неправильно или стартовал раньше времени, он повернул голову, оглянулся, продолжая по-прежнему мчаться, и далеко позади, чуть ли не у самого старта, обнаружил Зиги в толпе остальных, увидел вяло продвигавшуюся вперед массу.