Книга Налда говорила - Стюарт Дэвид

Так что я еще какое-то время сидел и думал про все это и по чуть-чуть отхлебывал из стакана, а телевизор все работал, и потихоньку мой страх почти исчез. И когда это случилось, а я в тот момент смотрел по телевизору что-то, от чего я засмеялся, я понял, что странная злость и что-то еще, которое у меня было до того, как Фрэнк спустился ко мне, тоже почти ушло. Почти совсем исчезло. А вместо этого у меня появилось такое хорошее чувство, что, может быть, Фрэнк и Элизабет станут моими друзьями или вроде того. И когда та штука по телевизору, над которой я смеялся, закончилась, я его выключил, вымыл стакан в мойке и, перед тем, как выключить свет, посмотрел на то, как мой стакан был сверху на их стаканах, и мне от этого стало даже еще лучше.

Потом я запер дверь и пошел обратно к своему маленькому домику, а ведь раньше думал, что я этого уже не сделаю никогда.

8

Первое, что я сделал на следующее утро, когда вышел в сад, – посмотрел по сторонам, чтобы найти, чего бы такого поделать, чтобы быть около больницы. У меня была такая мысль, что, если я буду работать поближе, я смогу, может быть, иногда натыкаться на Фрэнка или Элизабет и тогда они, может, остановятся, чтобы немного подружить со мной, может, даже снова скажут, чтобы я приходил в эту маленькую комнату по вечерам. Так что я смотрел по сторонам, пока не решил, что лозы, вьющиеся по стенам больницы, нужно обработать, и тогда я пошел за инструментами, которые мне могли для этого понадобиться.

Но я за весь этот целый день увидел только одного Фрэнка, который вышел из главных дверей с большой коробкой, и он даже совсем не остановился, чтобы со мной поговорить. Я перестал работать, как только его увидел, и подождал, когда он меня заметит. Но он, наверное, очень торопился, когда проходил мимо меня, поэтому только подмигнул и сказал:

– А вот и ты. Как дела?

И пока я говорил «да» каким-то странным голосом, он поспешил мимо и исчез за углом.

Когда это случилось, мне стало довольно грустно, и пока время шло, а я их так больше и не увидел, мне становилось все грустнее. Но еще, пока я там работал, я сделал одно открытие, и от него мне стало немного лучше.

Понимаете, каждый день после обеда некоторые сиделки выводили некоторых пациентов на скамейки, которые стояли рядом с больницей. И пока я работал с этими новыми клумбами, я иногда смотрел на то, как они все это делают, как они помогают пациентам с палками и выкатывают некоторых из них на креслах. Но потому что раньше я бывал намного дальше, я не заметил вот какой штуки – одна из этих сиделок, которая им помогала, была почти самой прекрасной девушкой в мире. Такое открытие я сделал в тот день.

У нее были темные-претемные волосы, она их аккуратно убрала под шапочку, но некоторые длинные локоны с колечками вылезли из-под шапочки и были у нее на плечах. И пока я работал, я не мог ничего с собой поделать – все смотрел, как она иногда краснела или застенчиво улыбалась, когда один из пациентов говорил ей что-то, чего я не мог расслышать. И мне было совсем хорошо, потому что я думал про то, что теперь почти каждый день я смогу видеть ее здесь, а я ведь никогда не думал, что такое случится. Но вот единственно что: хотя я и смогу так на нее смотреть, я думаю, что не смогу больше работать так близко от нее, из-за той безумной штуки, которая случилась, пока я был там.

Понимаете, каждый раз, когда сиделки выводят пациентов, там есть один такой, которого вывозят в кресле, и он всегда делает одно и то же каждый раз. Вот что: когда сиделка ставит его кресло между двумя скамейками, он всегда медленно качает головой и потом показывает куда-то перед собой и еще в сторону. И он продолжает это делать, пока сиделка не снимет его коляску с тормоза и не откатит его туда, где он может посидеть один, отдельно от остальных.

Иногда, пока я гнул спину с этими клумбами, я издали наблюдал, как он все это делает. И я видел, что если кто-нибудь со скамеек громко у него что-нибудь спрашивал, он только качал сам себе головой и выглядел очень сердито. А потом поднимал руку, чтобы они оставили его в покое, и все равно сидел ко всем спиной. Так что я иногда думал, что он немного похож на меня, из-за того, как он все время был в стороне от людей.

Ну и вот, пока я работал с этими лозами, я пододвинулся немного ближе к тому месту, где сидели пациенты и сиделки, но я двигался так медленно, что уж точно не мог бы добраться до них. А тот один, который не любил сидеть с ними, оказался на той же стороне, что и я, его туда привезли, и еще он был достаточно далеко от стены. И так со временем получилось, что я стал работать прямо за его креслом, только я об этом не знал, пока не услышал, как он кричит. И вот тогда-то я узнал.

Понимаете, я просто там работал себе и время от времени украдкой смотрел на ту особенную сиделку – быстро, так, чтобы она ничего не заметила, – и вдруг услышал, как этот, в кресле, как-то очень громко шумит. И я, когда обернулся, чтобы на него посмотреть, только тогда понял, что стою прямо за ним.

Но я все по-прежнему не знал, на меня он кричит или нет. Не знал, пока он снова не закричал. И я, когда еще раз обернулся, увидел, что он вывернул шею и смотрит на меня.

– Ты что, меня не слышишь? – громко спросил он. – Не слышишь меня? Как там твои булки?

Я только смог нахмуриться, а потом он снова закричал. Но я даже тогда ничего не понял.

– Немедленно тащи их сюда! – закричал он. – Неси свою булку. И свой фрукт тоже. Принеси мне фрукт.

И пока я, весь запутавшийся, стоял там, одна из сиделок подошла к этому старику в кресле и сказала ему, чтобы он оставил садовника в покое. И она что-то мне сказала, что я не очень расслышал, очень быстро собрал свои инструменты и совсем быстро побежал к газонам и к своему сараю.

Так что я вот почему не смогу работать так близко к ним, когда они снова выйдут. Потому что я всегда буду бояться, что он снова начнет на меня кричать, и я снова буду хотеть бежать оттуда, как безумный, – тогда особенная сиделка точно подумает, что я какой-то ненормальный.

Или даже псих.

С тех пор я ее еще один раз видел близко, когда никого из других людей рядом не было. И я не знаю, поверите вы мне или нет, но она тогда со мной заговорила, правда.

Это как было: на следующий день после того, как это все случилось, я очень рано утром пошел, чтобы закончить с этими лозами. И пока я там был, из главных дверей вышла Элизабет, прямо так же, как Фрэнк. Я не надеялся, что она остановится и подружит немного со мной, как я надеялся вчера, потому что я видел, что она спешит к другим дверям так же, как спешил он. Но потом, пока я поворачивался, она посмотрела в сторону и увидела меня. И тогда остановилась и вернулась.

– Доброе утро, – сказала она мне. – Знаешь, ты так тихо тут работал, что я тебя даже не заметила. Как дела?

И тогда я опустил инструмент для подрезания растений и кивнул головой. И сказал:

– Да.

– Сегодня утром какой-то странный туман, – сказала Элизабет, и она все смотрела на ту, другую дверь и потом постучала пальцами по коробке, которую несла. – Слушай, – сказала она, – Мне нужно ненадолго сходить кое-куда, но я к тебе подойду, когда вернусь, ладно? Это всего пара минут, так что не убегай. – И она потом пошла к тем дверям, а я ненадолго сел на одну скамейку, чтобы подождать.