Книга Заговор князей - Роберт Святополк-Мирский

— Так что князю Семену не у кого больше покупать соль для своей кухни, а потому посоветуй брату Якиму обратить особое внимание на княжеский двор.

— Я сделаю это сегодня же. Похоже, князь Семен Бельский непредсказуем в своих поступках, а потому нам следовало бы поинтересоваться, чем он там сейчас занимается в своей Белой…

Тем временем князь Семен Бельский занимался в своей Белой фехтованием.

Он яростно наносил удары саблей верному слуге, сотнику давно полегшей на Угре сотни Пахому Воронцу, который, будучи профессиональным воином, отражал атаки князя легко и хладнокровно. Семен же, напротив, раздражался оттого что все его удары не достигают цели, впадал в буйный гнев и делал ошибку за ошибкой, пока, наконец, Пахом несколькими точными ударами тупой сабли, с лезвием окрашенным охрой, не прочертил на груди князя несколько красных полос, намекая, таким образом, на то, что в реальном бою князя уже давным-давно не было бы в живых. Однако, князь, не обращая на это внимания, с маниакальным упорством бессмертного призрака рвался в бой, причем его-то сабля была боевой и остро отточенной, так что неизвестно чем бы дело кончилось, если б на пороге фехтовальной залы не появился второй из старых и верных слуг князя, служивших у него еще в бытность его владения замком Горваль — начальник личной охраны Осташ Курило.

— Князь, — сказал он удивленным голосом, — прибыл какой-то странный человек и хочет тебя видеть.

— Кто такой? — раздраженно спросил Семен.

— Он утверждает, что был твоим верным слугой, однако, я его не припоминаю, — с трудом с коня слез, хромает сильно и все лицо замотано тряпками — но я сразу подумал: а может, нарочно прикидывается раненым, чтобы исполнить чей-то злой умысел.

— Вот как? Интересно, — отвлекся от фехтования князь. — Не часто у нас тут бывают гости, тем более странные. Ты, Пахом возьми боевую саблю, да стань-ка слева от меня и, если что — руби насмерть, а ты, Осташ, впусти его, и стань от меня справа, да самострел не забудь натянуть — не так себя гость поведет — бей наповал.

Гость, действительно, выглядел неважно. Он молча поклонился, сняв шапку, и начал разматывать тряпки, которыми были перевязаны лицо и голова.

Под тряпками оказались густая черная борода и усы, закрывающие все лицо, но, небрежно обронив грязные тряпки на пол, незнакомец так же неторопливо снял их тоже, потому что они оказались накладными, а вот то, что открылось под ними, заставило содрогнуться даже князя Семена, который, как известно, был большим любителем всякого рода жутких зрелищ, связанных с нанесением человеческому телу страшных ран.

Лицо пришельца было изуродовано огнем, тонкая красная кожица сочилась кровавыми язвами, черные лохмотья свисали там и тут, и все, вместе взятое, делало это лицо похожим на ужасную, потешную маску, потешную, потому что обгорелых губ почти не осталось, и обнаженные белоснежные зубы ярко сверкали застывшей улыбкой могильного черепа.

— Ты не узнаешь меня, князь? — спросил гость.

— Послушай, что это за чертовщина? — спросил князь Семен у Пахома, — еще неделя не прошла, как был тут один любитель задавать вопросы — теперь — на тебе! — второй пожаловал! Ты вот что, любезный, — обратился он к гостю, — говори кто таков, пока мы тут тебя не разукрасили еще почище, а то ты, видно, не знаешь, какие мы по этой части мастера!

— Браво, князь! С радостью узнаю тебя прежним, а то мне тут по дороге наплели, будто, мол, спился Семен Бельский окончательно.

— А ну-ка Осташ, пальни этому молодцу меж ног из самострела, а то, вижу, он шутки шутить приехал, так мы это любим! Обожди, милок, сейчас мы с тобой еще не так пошутим!

— Нет, князь, не шутки я шутить приехал, а служить тебе верой и правдой против врагов наших общих на их погибель и наше спасение! — серьезно и даже торжественно произнес пришелец.

— Степа-а-ан? — прошептал князь, и в его голосе прозвучали столь редкие для Семена человеческие нотки, отдаленно напоминающие растроганность. — Неужели это ты?

— Да, князь, — я! — Степан Полуехтов-Ярый припал к ногам Семена и поцеловал его руку.

— Ну, дружище, тебя не узнать! — воскликнул Пахом.

— Кто ж это тебя так? — сочувственно спросил Осташ.

— Жизнь и старые приятели! — Ответил, поднимаясь с колен, Степан — Ну что, князь, принимаешь на службу?

— Верных и преданных слуг всегда ценил — добро пожаловать в Белую! — князь повернулся к Осташу, — прикажи выделить Степану южную угловую комнату и пусть отдохнет с дороги, а потом уж поговорим.

— Спасибо князь, — поговорим, — тем более, что у меня было время чтобы во всех деталях обдумать план с которым я к тебе приехал и который вернет тебе отнятые врагами славу, деньги и почести!

— Неужто? — обрадовался Семен. — Ну, дай-то Бог, дай Бог, приглашаю тебя на ужин, а пока отдыхай!

Осташ и Пахом провожали Степана, обнимая за плечи, но в дверях он вдруг остановился и вернулся.

— Позволь спросить, князь.

— Ну?

— Ты сказал, что я второй на этой неделе, кто задает тебе вопросы. А кто был первый?

— Да приезжал тут один.… От маршалка дворного Ивана Ходкевича. — Все расспрашивал про братцев моих окаянных.… Да только нечего мне было ему рассказать.… Ну, то есть, ничего нового, а старое он уже и так знал — мы же еще при тебе письмо маршалку писали про то, как они короля на охоте задумали погубить, Осташ еще в Вильно отвозил, а ты как раз на Угру поехал…

— Да-да помню. А как звали этого, что приезжал?

— Как звали? Да чудно как-то длинно.… Не помню уже, а что?

— Да нет, так, неважно, — сказал Степан и вышел следом за старыми друзьями.

Князь Семен Бельский удовлетворенно потер руки, — наконец появился кто-то у кого есть какой-то план, а то засиделись тут все уже — пора что-то делать! Надо бороться за свое, ох, надо!

И вдруг, ни с того, ни с сего, он вспомнил.

Ну конечно, как можно было забыть!

Андрей.

Князь Андрей.

Князь Андрей Святополк-Мирский.

А в это время князь Андрей Святополк-Мирский заканчивал свой доклад маршалку дворному.

— … так что если даже их злейший враг, князь Семен Бельский ничего нового рассказать не смог, а он, я уверен, следит за каждым их шагом, то, возможно, они, и в самом деле, ничего дурного не затевают.

Иван Ходкевич, высокий, седой и стройный с длинными усами по польской моде, задумчиво ходил по кабинету своего загородного дворца в столице Великого Литовского княжества древнем городе Вильно.

Странная история о якобы имевшем место заговоре в пользу Москвы богатейших магнатов литовского княжества православных князей и двоюродных братьев — Федора Бельского, Ивана Ольшанского и Михаила Олельковича наделала много шума из-за доноса на них князя Семена Бельского, но потом Федор и его братья делом доказали свою непричастность к каким-либо заговорам, — они построили на своих восточных землях укрепления против Москвы и обязались предоставить в распоряжение короля на случай войны с московским княжеством 10-тысячное войско, так что дело, как будто, прояснилось, но Ходкевич все равно был неспокоен. Его жена Агнешка — родная сестра князя Федора, и он опасался, что злые языки немедленно донесут королю, который вот-вот вернется в Литву, что маршалок дворный из-за родственных связей укрыл заговорщиков, которые покушались на целостность княжества и саму жизнь государя. С другой стороны, кроме неподтвержденного доноса известного своей склочностью и дурным нравом Семена Бельского, никаких доказательств заговора пока не было.