Книга Adibas - Заза Бурчуладзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шако снова раскрывает, потом складывает ножик, раскрывает и складывает – и так без конца.
БИБИ. Эта вечная диета меня задолбала.
ШАКО. Ты всегда так говоришь.
БИБИ. Короче, пошли?
ШАКО. Пошли.
Не двигаются с места.
Занавес
Сижу в такси один. Все окна открыты, кондиционер не работает. Водитель вышел – патрульный инспектор выписывает штраф. Кажется, проехали на красный. Жара невыносимая. Таксист безуспешно пытается убедить инспектора, что проехал на желтый. Не слышу их разговора, у меня включен айпод. В наушниках визжит Мадонна: Give it to me, yeah / No one’s gonna stop me now…
Классный айпод, 120 гигабайтов, с наушниками Bang & Olufsen… Такие наушники нечасто встретишь в Тбилиси. Так что не стоит пока светиться с этим гаджетом в бассейне. А так хотелось бы знать, чьи они. С удовольствием заглянул бы в мозг хозяину. Он закачивал что ни попадя – от опер до эмбиента. Скорее всего, айпод останется у меня, должен остаться. Вернуть его придется только в том случае, если слух о пропаже дойдет до Амико. Хотя вряд ли кто из размякших завсегдатаев вакийского открытого бассейна станет переживать из-за айпода. Да и Амико уходит в армию… плюс он уверен, что вернул мне айпод Тины. Так что останется, останется.
Кстати, айпод может многое рассказать о своем хозяине. Show mе your iPod and I’ll tell you who you are.
Склонившись над капотом, инспектор продолжает заполнять квитанцию. Где-то очень близко бухает взрыв. Такси содрогается. Отовсюду на разные лады панически кричит сигнализация. Трассу перебегает маленькая напуганная собачка, отвисшие красные сиськи трясутся.
В салоне такси болтается ароматизатор воздуха в форме елки. Примерно такой же давящий запах будет у крема для обуви, если добавить в него немного меда. Открываю бардачок и натыкаюсь на черную бейсболку с пестрой и совсем не спортивной вышивкой:
Невольно начинаю разглядывать таксиста. Здоровый, с густыми черными волосами на руках. Не похоже, что это его бейсболка. Наверное, кто-то забыл. В бардачке также свежий номер «Авто & Мото», с обложки которого смотрит моя мечта: черный «Хаябуса»[Suzuki Hayabusa – японский суперспортивный мотоцикл; выпускается с 1999 года по сей день.], совершенно шизофреническая вещь – транспорт философов (здесь транспорт, как трансцендентный спорт). Журнал такой грязный, что брезгую притронуться. Закрываю бардачок. С мобильного подключаюсь к интернету. Открываю фотографии какой-то Шейлы. В отделах Mother & Son, Real Virgins, Anal, Big Tits или Top 10 никогда ничего интересного не происходит. Я всегда захожу только на Teen Girls. Девочки, делающие первые шаги в порноиндустрии, пикантнее опытных звезд. Кое-что мелькает еще и в Amateur и Hentai. В «Азиатках» тоже бывают интересные персонажи. Иногда девочки из Лаоса или Вьетнама такие экзотические штучки выделывают, что профессионалкам и не снилось. Эта Шейла довольно миленькая компактная девушка. У нее высокий лоб, большие глаза, маленькие грудки и плоский живот. Как всегда, первые фотки сессии – ничего особенного. Сюжет тоже примитивный. Одета в черную короткую юбку, гольфы и лакированные туфли. На белой рубашке черный галстук. Сидит в пустой аудитории, уткнувшись носом в учебник анатомии. В центре аудитории на столе под простыней читается труп. Временами Шейла делает какие-то пометки в записной книжке. Потом кладет руку себе на колено, медленно задирает юбку, залезает себе в бикини. Ласкает себя и так заводится, что забывает про учебник. Развязывает галстук, расстегивает пуговицы рубашки, снимает лифчик и юбку. Скоро остается в одних гольфах и туфлях. На девятой фотке Шейла подходит к столу, сдергивает простыню с трупа. На столе лежит синевато-фиолетовое тело молодого симпатичного человека. Шейла смотрит на труп, одной рукой поглаживает сиську, а указательным пальцем другой руки трет вагину. Маленькая девочка, лобок еще не успела обрить. Пушистая поросль нетронута. На следующей фотке уже залезла на стол, облизывает у трупа пальцы ног. Потихоньку пробирается выше. Как выясняется, на Шейлу и у трупа встает. Исследовательский язык Шейлы высвобождает сексуальную энергию трупа. Вскоре она старательно сосет вставший член. Разумеется, хуй у трупа толстый, жилистый, как у Рокко Сиффреди[Итальянский порноактер. Известен тем, что длина его полового органа в состоянии эрекции достигает 23 см.]. Своей узкой дырочкой Шейла садится на этот синий баклажан… Интересно, чем закончится эта тривиальная история. Но интернет начинает барахлить. Страница не идет ни вперед, ни назад. Только показывает ненавистный шаблон: The page cannot be displayed.
Из окна такси вижу установленный перед станцией «Ваке – Черепашье Озеро» билборд, с которого резервист призывает: «Выбери свой резерв!» – простейшая композиция, как на рекламе Бенетонна: кроме небольшого зеленого логотипа United Colors of Benetton, ничто на фотографиях не напоминает зрителю, что это реклама.
Одну восьмую баннера занимает тень здания бывшего «Грузгосстроя». Фуникулер не работает, вагоны неподвижно висят на канатах где-то посередине.
Чувствую, что у меня медленно встает. Резервист действует на меня как виагра. Во мне взметнулась какая-то милитаристская хуйня, никогда не верил пацифистам. Живот пучит. От жары так дурею, что еще немного, и мой хуй выстрелит сперму, как миномет. Чувствую, сок простаты уже потек в его нагретую трубку. Противно. Гадливее, чем крутить собственный хуй в мясорубке. Такой жары не было даже в Телави в прошлом году. Я пребывал в примерно таком же кошмаре. Кошмар – когда у тебя жена, как Тина, а хуем ее не достать, она вне зоны досягаемости хуя. Хуя, который болезненно распаляется и из которого почти постоянно сочится влага простаты. Вот в такой хуевой ситуации оказался я тем летом. Почти половину июля и весь август пришлось торчать в Телави без Тины. Полтора месяца ужаса. Однажды стало так невмоготу, что я уже почти увидел, как мой страждущий орган отвалился, из головки показались рожки, и это улиткообразное творение поползло навстречу к первой попавшейся пизде. Сейчас это просто коротенькое воспоминание, а тогда каждая секунда затягивалась, как жизнь. К телавской августовской жаре, полупасторальным условиям и пятичасовому сну я бы еще как-нибудь привык, была бы Тина рядом. Но ее не было. Не смогла оставить дела, застряла в Тбилиси.
Конечно, можно было и подрочить. Несмотря на то, что условия особо не располагали. Почему-то мы с режиссером спали в одном номере. При желании оставалась возможность спустить под душем или в туалете. Ну что, два раза я подрочил. Получилось так деревянно, что третий раз не стал и пытаться. Онанизм – не моя сильная сторона. Каждое утро я отправлял Тине по мобильному фотки моего эрегированного хуя в разных ракурсах. Проблему, однако, это не решало. Окончательно я охуел, когда в ответ Тина начала присылать фотки своего лобка. Тогда она делала эпиляцию, оставляя узкую, I-образную полоску волос. До сих пор храню в мобильном мультимедию с ее набухшим клитором и половыми губами. Под конец все вокруг стало так меня раздражать, что, еще немного, я взорвался бы. Как шахид. Или же засунул бы хуй в собственную задницу. Если бы он только сгибался…
