Книга Облачные замки - Майкл Роэн

Я скользнул в окно, жмурясь от боли, когда задевал ушибленные места, и прямиком направился в ванную, это место притяжения для философов. Над огромной ванной висел в наклонном положении телевизор, но выпуски новостей, которые передавали, пока я топил свою боль в дымящейся паром ванне, были не очень-то утешительны. Они были напичканы информацией о демонстрациях, которые прошли здесь и в Варшаве. Польские скинхеды сцепились с головорезами из неокоммунистов. И те, и другие выглядели одинаково ужасающе. А уж главари – так тех и вовсе невозможно было отличить друг от друга и, если уж на то пошло, от тех, кого я видел здесь. Европа становилась теперь вся на одно лицо, и лицо это мне не нравилось. Я кое-как вытащил себя из-под душа и позвонил вниз, в службу дополнительных услуг, чтобы мне принесли вечерний фрак и привели в порядок мою машину. Я все-таки решил заглянуть на вечеринку к Лутцу.

Я взял напрокат спортивную «БМВ» новой модели, а так как в вечернее время на дорогах становилось свободнее, я за рекордно короткое время выехал из города и оказался на пригородном шоссе. Оно вывело меня каким-то витиеватым путем к маленькой деревушке, представлявшей собой единственный уцелевший кусочек некогда обширных владений Амернингенов. Деревушка по-спартански ютилась в тени пышно разукрашенных ворот в стиле барокко. Несмотря на то что привратники тоже были одеты в смокинги и даже невзирая на их безупречную вежливость, их невозможно было спутать с гостями или официантами: их гигантский рост и квадратные головы делали их похожими на прусских гренадер. Судя по виду, они должны были топать как слоны, но они передвигались с грацией атлетов. Один из них мило беседовал со мной по-английски, а другие ненавязчиво скользнули взглядами по мне и моему приглашению, сверяясь с каким-то невидимым глазу списком. Затем они распахнули передо мной ворота с такой любезностью, что любой простил бы задержку. Неяркие огоньки мерцали то тут, то там в кустах, пока я проезжал мимо, а затем затухали позади, и длинная дорожка тонула в тени.

Направляясь в фамильную усадьбу баварских баронов, вы наверняка ожидали бы увидеть некую невероятную готическую мешанину из башенок и бастионов или, на худой конец, старинный, пронизанный солнечным светом Schloss[21]в деревенском стиле, который битком набит оленьими головами и каминами. Ничего подобного я не увидел. Я остановил машину у парадных дверей просторного, представительного дома, построенного с большим вкусом, который, судя по стеклянному куполу и другим подобным прибамбасам, хорошо подошел бы дворянину восемнадцатого века, предававшемуся праздному времяпрепровождению. Предки Лутца любили пожить на широкую ногу, это ясно. Если тут где и был старинный замок, то скорее всего в виде живописных развалин в саду. Это место скорее наводило на мысль о глотке «куантро», нежели о кружках с пивом, и, судя по шуму, раздавшемуся как только распахнулись высокие передние двери, внутри сейчас шел довольно активный процесс поглощения спиртных напитков. Мне навстречу высыпала орава лакеев под предводительством Юноны лет пятидесяти пяти, которая в молодости наверняка была очень даже ничего, да и сейчас, несмотря на строгий деловой костюм, на нее вполне можно было глаз положить. Она приветствовала меня, как своего любимого племянника, и, заговорщически улыбнувшись, представилась:

– Инга-Луиза, мажордом господина барона.

Заверив меня, что герр барон с нетерпением ждет герра Ratspraesident'a[22]– под этим названием подразумевался я, – она с присущим ей изяществом увлекла меня за собой внутрь дома.

Пройдя через холл и двойные двери, мы попали во внушительных размеров комнату. Когда-то под ее колоннадами, должно быть, раздавались утонченные звуки вальсов и кадрилей, теперь же здесь царствовало полное смешение декораций и разноцветной иллюминации, а по полу были в беспорядке раскиданы кушетки и диванные подушки, на которых возлежали тела. В воздухе висел дым и смрад; пахло ароматическим табаком и бешеными деньгами, а также отвратительной смесью дорогих духов и пота богачей. Время от времени какой-нибудь заплутавший лазерный луч, ворвавшийся в дом со двора, где шла дискотека, отражался от покачивающихся сережек и переливающихся кофточек, проводил горячим бесплотным пальцем по голому плечу и скользил ниже. Пока мы пробирались вдоль стены, мимо лежащих поодиночке или переплетенных друг с другом тел, дверь сбоку внезапно распахнулась и раздались крики и вопли.

По мраморному полу забегали босые ноги, и мы оказались в окружении теплых, наполовину обнаженных тел. Девушки поспешно нацепили на себя одежду, по крайней мере большинство из них, хотя некоторые и были в трусиках; мужчины же, все как один в рубашках и носках, имели потрепанный вид и смотрели вокруг себя остекленелыми, непонимающими глазами. Кто-то сунул мне под нос руку и щелкнул маленькой хлопушкой. Почувствовав сладковатый привкус амилнитрата, я быстро отошел прочь, вызвав раскаты хохота. Инга-Луиза одобрительно мне улыбнулась.

Затем они скрылись, повалив вниз по лестнице, ведущей, по-видимому, к закрытому бассейну – судя по вскрикам и всплескам. Один или двое, однако, не последовали общему примеру и скрылись в другую дверь, находившуюся прямо передо мной. Инга-Луиза, бросив на меня озорной и в то же время простодушный взгляд, слегка приотворила дверь, чтобы посмотреть, что там происходит. Мы переглянулись и хихикнули.

– Вот это зрелище! Надеюсь, они не переборщат с травкой, а то завтра утром придется отсюда вынести несколько трупов. – Она снова одарила меня своим слегка дразнящим одобрительным взглядом. – Герр Ratspraesident не потакает подобным шалостям?

– Ну, я иногда очень даже не прочь пошалить. Но меня интересуют другие вершины, настоящие. Я верю, что, покоряя их, я дольше останусь молодым.

Она улыбнулась и, взяв с подноса у слуга бокал в форме тюльпана, наполненный шампанским, подала его мне:

– Герр Ratspraesident выглядит моложе, чем я себе представляла, особенно для человека, который столь многого достиг. Это очень ценное качество для мужчины.

– Ну, герр барон выглядит не хуже меня. Вы, должно быть, очень о нем заботитесь.

Она улыбнулась, и на ее щеках обозначились ямочки, но улыбка ее была невеселой.

– Слава Богу, уж что-что, а заботиться о себе он умеет даже слишком хорошо.

– Я и не сомневаюсь, – усмехнулся я.

Однако я невольно задумался, было ли выражение ее лица вызвано недостаточным знанием английского, или она хотела меня ненавязчиво предупредить, чтобы я был осторожен и следил за тем, что происходит у меня за спиной. Очень мило с ее стороны, но я и сам не лыком шит. С тех самых пор как я начал иметь дело с бароном фон Амернингеном, я сразу понял, что, несмотря на всю его панъевропейскую брехню, круг его интересов сводился главным образом к нему самому, ведь в этом человеке главным был инстинкт самосохранения. Мой добрый друг Дейв однажды заметил, что таких попробуй раскуси. Думаю, он был прав.

Я все смотрел, не идет ли Лутц, но на это и намека не было, и Инга-Луиза вела меня, казалось, в какое-то потайное место. Мы прошли по огромному дому, то и дело натыкаясь на оргии местного масштаба, и направились к тому, что, наверное, являлось черной лестницей. По ней мы поднялись на два этажа, и там оглушительный шум дискотеки напоминал о себе только легким подрагиванием пола под ногами. Впереди виднелись еще двери, не такие огромные, как дверь в танцевальный зал, а тяжелые и по-деловому безыскусные. Швейцары, прохлаждавшиеся перед ними на стульях, повскакивали с них, завидев нас. Да нет, не были они похожи на швейцаров – скорее на тех бугаев, которые стояли на страже у ворот, но если те хоть пытались соблюдать приличия и быть любезными, то у этих вид был совершенно бандитский: носы картошкой и надорванные, как у борцов, уши; поросячьи глазки горели злорадным огнем. Инга-Луиза передала меня на их попечение, улыбнулась, как будто извиняясь, и, сказав: «Дальше я не хожу» – удалилась, лукаво и немного натянуто усмехнувшись. Я слышал, как шум ее торопливых шагов, стихая, раздавался по коридору, и мне показалось, что ей хочется скрыться на лестнице прежде, чем двери откроются.