Книга Разбойничья злая луна - Любовь Лукина

Ар-Шарлахи судорожно сглотнул. Он понимал, что от его ответа зависит всё.

— Да, государь… — выдавил он наконец. Непостижимый и всемогущий удовлетворённо наклонил голову и довольно долго пребывал в этой позе. Остальные тоже стояли неподвижно, боясь пошевелиться. Наконец государь кивнул и бодро, чтобы не сказать — весело, оглядел присутствующих.

— Обоих накормить, — приказал он. — Уложить спать. А завтра… — Улькар запнулся и встревоженно взглянул на сановника. — Что караван?

— Готов, государь.

— Прекрасно… А кто поведёт?

— Досточтимый Хаилза.

— Хаилза? — Улькар озадаченно нахмурился. — Впрочем… Время сейчас мирное… Ладно. Будь по-твоему. — Он снова повернулся к Ар-Шарлахи: — Стало быть, завтра вы двое поступаете в распоряжение караванного, досточтимого Хаилзы. Пойдёте проводниками.

— Куда, государь?

— К морю.

Рядом с Ар-Шарлахи судорожно вздохнула Алият — и вдруг медленно осела на пол.

Глава 6

Начало пути

В дальнем крыле дворца им отвели небольшую, почти квадратную комнату с четырьмя бронзовыми светильниками, коричневатыми шелками на стенах и стрельчатым, забранным узорной решёткой окном. Два невысоких ложа, стол на причудливо изогнутых ножках, несколько лёгких резных стульев. Вполне можно было вообразить себя гостями, если бы не тонкие стальные цепи, которыми их вновь приковали — каждого к своему ложу.

Колебалось пламя в бронзовых чашах, за окном бродила во тьме перистая листва. Москитов и прочей летучей мерзости в Харве в это время года почти не водилось.

Для Ар-Шарлахи такая обстановка была привычна, что же касается Алият, впервые попавшей в столицу, то она отнеслась ко всем этим изыскам цивилизации с откровенной враждебностью. Судя по всему, у неё в голове не укладывалось, как это можно просто сидеть на стуле. На стуле не сидят — на стуле восседают, оглашая приговор или, скажем, указ государя… Идея ложа, приподнятого над полом, тоже была ей не совсем понятна.

Однако, поскольку ужин располагался на столе, волей-неволей разбойнице пришлось воспользоваться стулом. Ар-Шарлахи, не церемонясь, откинул с лица повязку. Алият только фыркнула злобно, но смолчала, а через некоторое время открыла лицо сама.

— Так что с тобой тогда стряслось-то? — буркнул Ар-Шарлахи, разливая вино в оловянные кубки. — Держалась-держалась — и вдруг на тебе! Обморок!..

Вопрос произвёл самое неожиданное действие. Алият взглянула испуганно, дрогнувшей рукой вернула на блюдо разодранную пополам жареную птичку, и Ар-Шарлахи на секунду почудилось, что разбойница опять лишится чувств и сползёт со стула на пол.

— Море… — жалобно произнесла Алият.

— Ну и что?

— Море — это смерть…

Ар-Шарлахи хмыкнул и почесал бровь.

— Позволь-позволь… Так вы что, в самом деле выходили к морю?

Алият вздрогнула.

— Нет, — сказала она. — Конечно, нет… Я его видела только в миражах.

— Ну, в миражах я его и сам видел… — С каждым глотком вина на Ар-Шарлахи снисходило умиротворение. Ему, к примеру, уже не хотелось придушить Алият. Мало того, проявив слабость, разбойница стала ему куда более симпатична. — Вот ты говоришь: смерть… А по-моему, наоборот. Скажи я сегодня, что не знаю дороги к морю… — Ар-Шарлахи осклабился. — Живы — и ладно!

Залпом осушил кубок, задумался. Потом вздохнул и накинулся на еду.

— Море-то ему зачем?.. — пробормотал он, умело орудуя ножом и двузубой вилкой. Замер, не донеся куска до рта. — Слу-ушай! А ты заметила, какие у него тени под глазами? Он же явно чем-то болен!..

— Кто? Государь? Он ведь бессмертен!

— Согласно указу — да… — Ар-Шарлахи отправил кусок в рот и принялся жевать с самым задумчивым видом. — А интересно всё получается, правда? Объявил себя бессмертным, но сам в этом не уверен… А тут вдруг проходит слух, что какой-то разбойник нашёл дорогу к морю…

— Море — это смерть! — возмущённо напомнила Алият.

— Это вы так считаете со своим Шарлахом! А здесь, в Харве, придерживаются учения премудрого Андрбы, согласно которому искупавшийся в морской воде исцелится от любого недуга и станет бессмертным… Ну конечно! Как же это я раньше не догадался?.. Вот он что затевает! Поход за морской водой…

Алият сидела растерянная и бледная.

— А на самом деле? — запинаясь, спросила она.

— Что «на самом деле»?

— Море… Что это такое вообще?

Ар-Шарлахи ухмыльнулся и снова наполнил свой кубок. Хотел наполнить и кубок Алият, но та к вину даже и не притронулась.

— А вот об этом, — сказал он, — мудрецы спорят чуть ли не два века. Одни говорят — царство мёртвых, другие говорят — источник бессмертия. А был ещё такой Арегуг, прозванный безбожным… Так вот он утверждал, что море — это просто много воды.

Некоторое время Алият подавленно молчала. Глядя на неё, примолк и Ар-Шарлахи. За окном шуршали облитые серебристым светом пальмы. В зарешечённое ажурное окно лезла разбойничья злая луна.

— Да-а… — мрачнея, протянул он наконец. — Впутала ты меня в историю… Как же теперь быть-то?

Алият решительно отодвинула полную птичьих косточек тарелку.

— Сколько кораблей в караване? — отрывисто спросила она вдруг.

— Ну откуда же я знаю! Штук пять… Во всяком случае, Шарлаху даже один такой корабль не по зубам… Если ты, конечно, рассчитываешь на Шарлаха.

С угрюмым видом Алият закрыла лицо повязкой.

— Как они только тут, в Харве своей, живут! — раздражённо сказала она, скорее сползая с сиденья, нежели поднимаясь с него. — Стулья, стулья… Может, они и детей тоже на стульях делают?

— Бывает, что и на стульях… — пробормотал Ар-Шарлахи, сосредоточенно сливая остатки вина в оловянный кубок.

* * *

Поскольку крупных копытных в Харве, как, впрочем, и во всём обозримом мире, не водилось, основным видом столичного транспорта были рикши. Покачиваясь в двуколке, влекомой коренастым парнем в голубой полотняной рубахе с чёрной буквой «альк» между лопатками, Ар-Шарлахи с невольным любопытством оглядывал утренние улицы. Харва по-прежнему была прекрасна, и всё же за пять лет здесь многое изменилось, причём далеко не к лучшему. Мусора на мостовых стало заметно больше, да и сами мостовые заметно продавились от обочин к середине, дома обветшали, обвалившийся сухой фонтан превратился в свалку. Поражало также количество бродячих торговцев. Такое впечатление, что вся Харва вышла на улицы с товарами в руках. Торговали какими-то невиданными вещами, а один раз Ар-Шарлахи даже заметил вынесенные на продажу связки лёгких стальных цепей с браслетами. Весёлое зрелище, особенно если учесть, что обе его руки были прикованы к подлокотникам двуколки именно такими цепями.