Книга Красавица - Мелани Джексон

Потерпев поражение, Белль устало закрыла глаза и уронила голову на подушку.

— Сейчас, только минуточку отдохну, — заплетающимся языком сообщила она камину, — а потом непременно встану, вылью Стивену на голову воду из кувшина и вытолкаю его из комнаты!

Ответа, естественно, не последовало. Но Белль об этом так и не узнала — через мгновение она уже спала мертвым сном.

Глава 3

На рассвете Белль открыла глаза и с удивлением обнаружила, что не может больше спать и совершенно не в состоянии наслаждаться прелестями деревенского утра. Багряные отблески зари, окрасившие небо в зловещий кроваво-красный цвет, просочились к ней в спальню через выходившее на восток окно, и от этого почему-то вдруг страшно разболелась голова, а распухшие веки словно налились свинцом. Вдобавок ко всем этим мукам где-то совсем рядом, приветствуя утро наступающего дня, истошно разорались петухи. Белль чертыхнулась — о том, чтобы снова провалиться в блаженную дрему, можно было смело забыть.

Она открыла глаза и с несчастным видом обнаружила, что матрас под ней угрожающе кренится вправо, из чего она сделала неутешительный вывод, что с той стороны находится чье-то тело, причем куда более тяжелое, чем ее собственное.

Издав жалобный стон, больше похожий на последний вздох умирающего, Белль с трудом повернула голову, собираясь убедиться, что подозрения не обманули ее и она и в самом деле не одна в постели. При виде бледного как мел лица Стивена Кертона, мало чем отличавшегося по цвету от подушки, на которой он лежал, желудок Белль отчаяние взбунтовался, без особых церемоний дай ей понять, что решительно против столь ранних пробуждений, в особенности учитывая события предыдущего вечера.

Поскольку Белль сознавала, что облегчить бунтующий желудок можно только одним-единственным способом, а способ этот как-никак требовал известного уединения, она сообразила, что в ее положении самым разумным было бы незамедлительно сползти с постели и ринуться на поиски туалета — на тот случай, если ее стошнит прежде, чем она будет в состоянии справиться с подступающей к горлу дурнотой.

К счастью, когда ей все-таки — и не без труда — удалось принять вертикальное положение, терзавшая ее головная бол: усилилась, а желудок, как ни странно, почти сразу же успокоился. Оставалось радоваться, что ей удалось избежать последнего унижения — ее не стошнило прямо на пол. Едва-едва переступая дрожащими ногами, Белль кое-как доплелась до туалета и схватила стоявший там тазик.

Введенный в заблуждение ее действиями, желудок Белль сделал попытку выполнить первоначальное намерение и избавиться от своего содержимого. Белль в ответ сделала попытку подчинить его себе. Схватка оказалась краткой, не весьма напряженной. В результате Белль удалось одержать верх, но лишь благодаря тому, что она сообразила высунуть голову в окно и несколько минут жадно вдыхала свежий утренний воздух.

Отставив в сторону так и не понадобившийся ей тазик и стараясь по возможности не смотреть в зеркало, Белль попыталась привести в порядок безнадежно смятое платье, потом еще раз заглянула в спальню. Просто на всякий случай — еще раз убедиться, что лежавший на ее кровати Стивен не галлюцинация, вызванная выпитым накануне бренди.

Увы, он не был галлюцинацией. И бренди тут ни при чем. Лишь ее собственное безрассудное поведение прошлой ночью привело к тому, что в жизнь ее вползла змея, вернее, змей — вот и сейчас, свернувшись уютным клубочком, он мирно похрапывает у нее в постели. Нет! Кажется, проснулся! Снова заглянув в комнату, Белль убедилась, что ее вероятный кандидат в женихи лежит в постели с открытыми глазами и лицо его, искаженное страданием и покрытое бледностью, до странности походит на ее собственное. Мысли ее обратились к выпитому накануне бренди, и Белль в очередной раз чертыхнулась, придя к выводу, что это проклятое пойло следовало бы вылить в помойное ведро вместо того, чтобы преподносить в хрустальном графине ничего не подозревающим гостям.

Она молча стояла на пороге комнаты и украдкой разглядывала Стивена. Даже сейчас, с мертвенно-бледным, искаженным страданием лицом, он был дьявольски красив. Да что там — он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела в жизни. В этот момент он перекатился на бок и с мученическим стоном закатил глаза. Белль выразительным жестом указала ему на тазик.

— Меня никогда не тошнит, — проворчал он, потом несколько раз вздохнул и с несчастным видом уставился на лежавший возле постели ковер.

Часы над лестницей в коридоре пробили шесть раз. Ей страшно не хотелось мучить его и дальше, однако Белль сочла своим долгом напомнить Стивену, что уже утро и очень скоро проснутся слуги и примутся шнырять по комнатам, предлагая свои услуги пробудившимся гостям.

— А кстати, вы, случайно, не забыли о своих планах на это утро? — железным голосом осведомилась она.

Стивен хрипло застонал, и Белль вдруг почувствовала, как в груди ее пробуждается жалость к несчастному. Насколько она помнила, на утро была запланирована верховая прогулка к одной из местных достопримечательностей — пещере, где глубоко под землей обнаружили озеро, а после прогулки — состязание в стрельбе из лука, в котором должны были принять участие дамы. Сказать по правде, Белль в настоящую минуту не находила абсолютно ничего привлекательного в том, чтобы тащиться несколько миль верхом, чтобы полюбоваться на темную дыру в земле, в глубине которой плещется холодная вода. Но у нее хватило здравого смысла признать, что в любых других обстоятельствах это, возможно, была бы очень приятная прогулка, учитывая, что для дам в таких случаях, как правило, подавались экипажи.

Но на этот раз все должно было быть по-другому. Сейчас здесь собрались джентльмены, каждый из которых считал себя незаурядным спортсменом. А это означало, что каждый, кто намеревался совершить прогулку, должен был, выбрав в конюшне лорда Дункана лошадь, скакать не разбирая дороги, чтобы первым добраться до пещеры.

Вообще-то Белль всегда любила бывать за городом, но в это утро ни ласково зеленеющая в лучах утреннего солнца трава, ни аромат цветов не заставили бы ее спуститься вниз и присоединиться к шумной толпе джентльменов во дворе. К тому же ее успели кое о чем предупредить: чтобы отбить у дам всякое желание принимать участие в прогулке и не мешать джентльменам, грумам были отданы четкие указания давать им лишь самых неповоротливых лошадей.

— А вы собираетесь принять участие в поездке? — осведомился Стивен, с трудом приподнявшись на локте.

За ночь его пышный галстук куда-то исчез, а расстегнувшаяся на груди рубашка обнажала завитки жестких темных волос.

Белль решительно покачала головой:

— Нет, предполагается, что вместо прогулки верхом я стану стрелять из лука и пытаться разобрать, о чем шепчутся за моей спиной остальные дамы. А основным предметом их болтовни, вне всякого сомнения, будет дражайший Куинси, — добавила она, вдруг почувствовав себя обманутой и смущенной, словно только сейчас обнаружила в своей постели мужчину.

Белль принялась шарить по комнате, надеясь отыскать хоть что-то, что можно было бы накинуть на себя. Ее ночная рубашка, которой она так и не воспользовалась, забытая, валялась на полу, а пеньюар исчез, как сквозь землю провалился. Наконец, оставив поиски, она накинула на плечи смятую шаль и скрестила руки на груди. Белль старалась не смотреть в зеркало — она и без того хорошо представляла себе, что растрепавшиеся за ночь волосы неряшливыми космами падают ей на лицо.