Книга Головоломка - Гарри Килворт

— Макс, да ты бы сюда никогда один не пошел!

Это была чистая правда.

В пещере остались следы того, что, кроме Хассана, здесь побывали и другие люди. Хасс сказал, что это были всего лишь папа и его сотрудники. Они хотели удостовериться, что в пещере нет других урн в каких-нибудь еще каменных нишах.

— Эти ниши выглядят так, будто они сделаны людьми, — сказал я. — Для чего их использовали?

— Твой отец говорит, что на них клали тела умерших.

Я поежился:

— А где эти тела сейчас?

Хассан пожал плечами:

— Кто-то вытащил их.

Факелы прогорели почти до конца.

— Давай лучше уйдем отсюда, — сказал я.

Мы уже почти вышли из пещеры, когда горящий сучок обжег мне пальцы. Я выронил факел и вскрикнул; крик эхом отразился от стен пещер и перепугал стаю летучих мышей. Факел, догорая, шипел на земле. Хасс шел впереди меня, он завернул за угол, и свет пропал. Я споткнулся и шлепнулся в мышиный помет.

— Хасс! На помощь! — в ужасе закричал я. — Посвети мне!

Я не решался пошевелиться. Как раз, перед тем как я упал, я заметил огромного паука-верблюда. Я упал прямо около него.

Хасс вернулся ко мне;

— Что ты здесь делаешь? Ты весь извозился…

— Знаю, знаю, — проговорил я, оглядываясь в поисках паука. — Просто помоги мне, ладно?

Жуткий паук заполз под выступ у основания стены пещеры. Свет факела Хасса отразился в его глазах, отчего они засверкали. Но там было что-то еще. Мы оба увидели это одновременно, когда Хасс наклонился, чтобы подать мне руку.

Резьба по камню. Сейчас я знаю, что это называется барельеф. На камне было высечено изображение быка. Рога на голове быка торчали как две половинки кольца. Я уцепился за них, чтобы подняться. Часть стены неожиданно сдвинулась. Меня обсыпало пылью и песком. Что-то лежало там. Свернутая шкура.

— Только посмотри на это! — закричал Хассан, хватая ее. — Еще один свиток!

— Это я нашел его! — закричал я, выхватывая свиток у него из руки. — Я!

Когда мы вернулись в лагерь, вначале отец был просто очень доволен нашей находкой, но чуть позже он чуть с ума не сошел от счастья.

— Это ключевой свиток, — объяснил он нам. — Он содержит ключ ко всему коду.

Мы с Хассом были в восторге, что порадовали отца. Но я очень гордился и радовался тому, что смог привлечь к себе его внимание. Но конечно же, это не могло продолжаться долго. Вскоре папа снова замкнулся в своей скорлупе. После того как он выразил восторг, он заперся в трейлере и проводил все время над свитками, так что я даже стал жалеть, что нашел этот свиток.

18 мая, остров Кранту

Мы бежали босиком по горячему белому пляжу к тому месту, где стояла яхта Портеров. Джорджия стояла на палубе и махала нам. Мое сердце билось в груди сильнее, чем волны о коралловый риф. Джорджия! Она была такой красивой. Прекрасной и золотой. Все в ней свет и красота. Я любил ее до смерти. Да мы оба ее любили! И ее благосклонность — самая большая награда в мире.

Яхта Портеров длинная, блестящая и белая. Она двухмачтовая. Грант Портер сказал нам, что она сделана из камбоджийского тика. Кажется, он очень гордится ею. На ней везде эти веревки и всякие другие штуки, которые называются штагами и снастями. Я всегда думал, что снасть — это парус, и это действительно так, но еще снастью называют и веревки. Внизу, или на нижней палубе, как говорила Джорджия, были каюты, просто классные. Только представьте себе, четыре двухъярусные кровати, и еще остается куча свободного места! Душ, туалет, который называется «гальюн», и кухня, которую они называли «камбуз». Еще были какие-то штуки, называемые переборками, но я их так и не видел.

Я помчался по мягкому коралловому песку. Хассан прекрасно понимал, что я делаю. Он сделал рывок и пронесся мимо меня. Мы, как всегда, устроили гонку. Мы начали соревноваться друг с другом. Ничего другого не оставалось. Одному из нас предстояло победить. Джорджия должна была увидеть, кто из нас лучше. Однажды ей придется выбирать.

Когда мы поравнялись с яхтой, пришвартованной метрах в пятидесяти от берега, то нырнули в море и поплыли. Вода в лагуне была потрясающе теплой. Я плыл чертовски быстро. Гонка все еще продолжалась. Хассан прекрасно бегал, но вода не его стихия. Он яростно молотил руками по воде, надеясь догнать меня. Я скоро уже не мог видеть его в той пене, которую он взбивал. Меня же научили плавать быстро и аккуратно — австралийским кролем. Как акула, разрезающая гладь вод.

Я могу поклясться, что коснулся борта яхты первым.

— Я сделал это! Я победил! — закричал Хассан. Он посмотрел вверх на Джорджию, чтобы получить подтверждение своим словам. — Правда ведь, я его сделал?

— Да ничего подобного! — завопил я, набрав полный рот воды. — Я первым коснулся!

Джорджия рассмеялась, и ее золотистое лицо засияло.

— Эх вы, мальчишки! — воскликнула она. — Давайте вылезайте и пойдемте чего-нибудь попьем!

Она нагнулась и схватила каждого из нас за руки, чтобы помочь забраться на борт яхты. Когда она коснулась моей руки тонкими нежными пальцами, я думал, что лопну от счастья — так сильно заколотилось сердце. Но затем мы оказались на раскаленной палубе. Я сразу упал в тень. Хассан разлегся прямо на досках, чтобы восстановить дыхание. Его кожа больше привыкла к солнцу, чем моя. Миссис Портер поднялась снизу с подносом, полным различных напитков. Она улыбалась солнечной улыбкой, которая мне очень нравилась. У нее были светлые волосы, которые под тропическим солнцем стали почти белыми. Она разрешила называть себя Лоррейн, но ни в коем случае не Лори или еще как-нибудь. Портеры не из тех американцев, которым нравится сокращать имена. Они называли друг друга Джорджия, Грант и Лоррейн и никак иначе.

— Привет, ребята! — сказала Лоррейн с мягким американским акцентом. И затем рассмеялась над тем, как Хассан громко отдувается. — Хорошая была гонка?

— Я победил — как обычно, — сказал я.

— А вот и нет! — пробормотал Хассан, по-прежнему глядя в небо.

Но мы больше не обсуждали этот вопрос, так как снизу поднялся Грант Портер. Это был высокий широкоплечий мужчина с черными как смоль волосами и огромными черными усами. Несмотря на богатырскую стать, он слегка сутулился. Джорджия рассказывала нам, что ее отец повредил спину, когда в колледже играл в футбольной команде — он играл в американский футбол, а не в обыкновенный. Его спина все еще болела. Он никогда не жаловался, но несколько раз я видел, как он морщится, когда резко садится или встает. Карие глаза мистера Портера были столь проницательны, что хотелось отвернуться сразу, как только посмотришь в них. Его взгляд казался таким, будто он может читать все мысли как открытую книгу. Хасс сказал, что, должно быть, Грант украл глаза у волка. Хасс видел волков (или еще каких-то зверей, которых они в Иордании называют волками), так что он знал, о чем говорит.