Книга Козья морда - Дмитрий Щеглов

Хват, как паровоз немного выпустил пар, и полез обратно в свой люк. Мы облегченно смотрели, как крышка медленно опускается. Верстак съехал чуть в сторону, и снова прижал сверху крышку люка. Для нас троих наступила временная передышка.

– Думай Настя, думай, чем подцепить заколку? Десять сантиметров не хватает.

Я как-то раз дома уронил плоскогубцы, в меж крановое пространство за туалетным бачком, уверяю вас, легче из пропасти достать сорвавшегося альпиниста, чем оттуда плоскогубцы.

И тут мне в голову пришло инженерное решение. Надо было всего лишь как на велосипеде перебросить цепь с одной шестеренки, на другую. Увеличивалось усилие при вращении колеса-штурвала и только. У монахов был предусмотрен рычаг, для ослабления натяжения цепи. Я им и воспользовался. Сняв цепь, с той шестеренки, меж зубьев которой попалась заколка, я надел ее на другую, меньшую диаметром и подтянул цепь.

– Готово!

И в это время дверь пошла. Данила выбрался из своего угла. Сколько же было радости, когда он влез к нам на лестницу, и мы закрыли дверь. Мне казалось, что приятель сплавал к людоедам в Америку и вернулся обратно. Мы поздравляли и обнимали его.

– И ты совсем не испугался, даже когда он пистолет на тебя навел? – спрашивала его Настя.

– Нет, – безбожно врал Данила.

– А как он тебя в углу не заметил?

– Не дошел, – стал скисать герой.

Я скорее перевел разговор на другую тему: – Как ты догадался записку написать и перевести все на Гориллу с сообщником. Что ты там написал?

И тут Данила рассказал про свои переживания: – Я когда увидел, что дверь не в шутку, а всерьез заклинило, испугался, что придется разбираться с Гориллой. А у меня, при нем язык отнимается, не будешь же ему на пальцах объяснять, что придется вернуть перепрятанное. За это время он тебя десять раз сдуру замочит, и пикнуть не успеешь. Вот, я на всякий случай запиской и запасся. Написал так, чтобы ему понятно было. «Мачить исчо рана Гарила» Хотел еще дописать, мол, все вернем, но тут крышка люка поехала. Кто же знал, что этот старый аферист Хват, решил так хитро надуть Гориллу. Он ведь догадался, что Горилла полезет сейчас же на колокольню, наблюдать за ним, уехал он за деньгами или нет. И как только Горилла покажется на колокольне, Хват тут же вернется обратно в эту пристройку, домкратом откроет люк, заберет платину и пока Горилла будет думать, что он сдает на анализ металл и ищет деньги, спокойно, через Шереметьево улетит в Швейцарию.

– Пора нам отсюда ноги уносить, – предложил я друзьям.

– Минуточку подождите, – сказал Данила, – и без свечи и фонаря скатился по ступеням в подземный ход. Спустя минуту он вернулся, держа в руках козлиную голову.

– Как ты ее без света отыскал? – удивилась Настя.

– По запаху. Воняет сильно. Откройте дверь, я ее хочу в подарок Горилле оставить.

Пришлось еще раз крутить штурвальное колесо. На этот раз Данила, не захотел даже отнести ее на видное место и просто кинул на пол.

– И так найдет, по запаху.

Мы с Данилой, взяв по платиновой гантели, спустились по ступенькам к разветвлению лаза.

Удачно монахи сделали подземный ход. Он все время, петляя, шел наклонно вниз. Гантели надо было только направлять, они сами катились к выходу.

– Я знаю, для чего монахам нужен был этот подземный ход, и почему он такой широкий. – когда мы остановились передохнуть, сказал Данила. Нас с Настей заинтересовала его версия.

– Для чего?

– У них в монастыре был свой Хват-Барыга, и как в советское время зав складом продавал своим людям дефицит, так и он с монастырского двора через этот потайной ход втихомолку продавал бочки с медом.

– А почему именно с медом?

– А это единственный продукт долгого хранения.

– Ну и что?

– Как, что? Непонятно что ли?

– Представь себе, непонятно. Можешь, объяснишь? – мы с Настей переглянулись. После недолгого сидения за бочкой, в углу монастырской пристройки, у Данилы с испуга, по-моему, поехала крыша.

Хорошо, слушайте, как было. Утро. Хват – монах проснулся, помолился, пришел в кладовую, он же начальник. Украсть надо. А что украдешь? Не капусту же соленую или картошку воровать? В закрытых бочках стоит мед. Вон он и закатил одну в ту же дверь, что мы лазали. Скатил ее вниз почти до самой реки, и оставил ее в подземном ходе. А тут по реке плывет Садко или Степан Разин с дружиной, им выпить хочется, а выпить нечего. Хват выходит на берег, и говорит: – купите, мол, молодцы у меня картошки. Это он так намеками зашифровывал свое, предложение. А те понимают, что он имеет в виду.

Мы с Настей, переглянулись и одновременно предложили катить дальше гантели.

– Нет уж, стойте ребята, пока мы в подземелье, я вам все выскажу, а то у меня на свету духа не хватит, – выпалил Данила. Подземелье странно на него действовало, казалось, он подзаряжался током уверенности, а стрелка с показателем уровня собственной значимости начинала зашкаливать.

– Вы всегда, на до мною насмехаетесь, считаете себя, более умными, образованными. Когда я что-нибудь рассказываю, вы крутите пальцем у виска и считаете, что я бред несу. Мне не нравится, что вы относитесь ко мне несерьезно. Разве я не прав? Вы меня уважаете?

– Ну ты, личность, не волнуйся, – разозлился я на Данилу, который чувствовал себя комфортно под землей и мог качать права, – как только выйдешь на божий свет, тебя слишком многие воспримут всерьез и зауважают, к тебе вполне серьезно отнесутся такие люди как Горилла и Хват-Барыга, вот у них требуй соблюдения прав.

– Вы думаете, я ни на, что не способен? Ничего не могу сам придумать, и только кормлюсь идеями с вашего стола? Да?

Неужели он все это время так глупо набивал себе цену, подумал я:

– Ну, говори, что ты там придумал?

Таким счастливым Данилу никогда я не видел. Казалось, он съел огромную горку масляных блинов, или вывел формулу вечной жизни.

– Я вот, что предлагаю. Чтобы окончательно отвести от нас подозрение, когда мы выйдем на божий свет, я пробегу мимо Фитиля с блокнотом и потеряю его, пусть он его подберет. Блокнот все равно придется выкидывать, раз из него листок попал к Хвату. Зачем такая улика. Пусть хоть раз послужит. Я его берег два года и не сделал в нем ни одной записи.

Данила достал блокнот из нагрудного кармана. Это была замечательная маленькая книжечка в мягком, кожаном переплете с золотым тиснением.

– Я только сегодня в нем для Гориллы первый раз написал записку, и то неудачно листок вырвал. Первая часть записки, «Мачить исчо рана» вы сами видели, досталась не Горилле, а Хвату. А вторая часть, окончание «Гарила» осталось в блокноте. Если я сейчас потеряю блокнот, и его подберет Фитиль, в случае, чего все подозрения с нас снимаются автоматически и падают на Фитиля. А там пусть они втроем хоть, до скончания века разбираются. Ну, как?