Книга Мокруха - Марк Хаскелл Смит

Мартин потянулся, выбрался из постели и поплелся в ванную комнату. Ему нравилось принимать душ по утрам. Он не чувствовал себя полностью проснувшимся, если не постоит под душем. Горячая вода ласково будит тело, аромат душистого мыла оживляет сознание, влажный от пара воздух освежает легкие, закоптелые от выкуренной накануне травки.

После облегчающей душу процедуры повеселевший Мартин пришел на кухню. Эстеван уже сидел за столом и с аппетитом уплетал яичницу-болтунью, закусывая молодыми стеблями кактуса нопалито. У плиты стояла девушка-мексиканка – та, что с настоящей грудью. Как узнал Мартин позже, ее зовут Лупе. Только теперь, при свете дня ему стало видно, какая она красивая и женственная. В ее внешности типичные индейские черты преобладали над типичными мексиканскими. Черные волосы и глаза, гладкая, смуглая кожа терракотового оттенка. Она обернулась к Мартину.

– Буэнос диас!

Мартин кивнул.

– Доброе утро!

Эстеван поднял голову от тарелки.

– Садись есть! Нам сегодня предстоит разгрести кучу дерьма.

Лупе подала Мартину тарелку и вилку.

– Спасибо.

Мартин сел, отпил из чашки кофе и помедлил, ожидая, как отреагирует на горячую, горьковатую жидкость его промаринованный текилой желудок. Испытанное ощущение он определил бы скорее как тошнотворное. Эстеван густо сдабривал свою яичницу горячим соусом, который у Мартина всегда вызывает нестерпимое жжение на языке, а губы потом весь день болезненно горят. Эстеван сказал с набитым ртом:

– Я поговорил кое с кем из Паркер-сентра.

– Вот как?

– Руку привезут сегодня.

Мартин не поверил своим ушам.

– Она еще не у них?

Эстеван отрицательно покачал головой.

– Она сейчас в лаборатории. С ней там что-то делают – то ли обрабатывают, то ли консервируют, не знаю! Что можно делать с оторванными руками?

Кофе, наконец, подействовал на желудок Мартина успокаивающе, как грелка, и у него проснулся аппетит. Он съел свою болтунью. Может быть, им все-таки не понадобится бежать за границу.

– Ты знаешь, где сейчас рука?

Эстеван молча кивнул.

– Значит… все клёво?

Эстеван бросил на него свирепый взгляд.

Мартин понял, что сморозил непотребное. От страха у него судорожно сдавило желудок и поджались яички.

Помедлив, Эстеван прорычал:

– Легко только кошки плодятся!

Дон принимал душ, подставляя порозовевшую кожу под обжигающие струи. Разминка получилась, что надо – гири, силовые тренажеры, получасовая ходьба на «стэйрмастере». Патрульный Деррик, фанат бодибилдинга и что-то вроде внештатного тренера в полицейском спортзале, отловил Дона на скамейке для накачки пресса и заставил выжать штангу из положения лежа рекордное для него число раз. Деррик все подгонял его, даже когда Дон уже из последних сил выпрямлял трясущиеся руки, выгибая спину и елозя по полу ногами, пока мышцы окончательно не отказались повиноваться.

Теперь он чувствовал свое тело – упругое, насыщенные кровью. Еще никогда мускулатура не выглядела такой рельефной. Дон ощущал себя могучим и непобедимым. Эх, надрать бы сейчас задницу какому-нибудь гаду! Дон и. в самом деле рвался в настоящий бой, потому что дал себе слово сегодня же положить начало ликвидации группировки мексиканской мафии из Хуареса. Наконец-то они прокололись! Дон это нутром чуял. Он не знал, кому принадлежала эта рука и как там очутилась, но был уверен, что Сола облажался по крупному. А Дон только того и ждал. Два года потрачены на слежку и наблюдения, на сбор «разведданных», просиживая в грязных автофургонах в бандитских районах города; на многочасовые допросы панков, отщепенцев и бродяг в душных комнатенках, в то время как в его кабинете становилось тесно от коробок, заполненных отчетами, вещдоками и свидетельскими показаниями. Два полных года Дон хватался то за одну ниточку, то за другую, и каждая уводила его по ложному следу. Во всех случаях Эстевану удавалось прикрыть свою задницу железным, непробиваемым алиби. Но теперь праздник наступил на улице Дона. Запахло жареным. Осталось только докопаться, что именно произошло, и тогда адьос, подонок, байя кон Дьос!

«Раскрою сегодня это дело, – решил про себя Дон, – и вечером пущусь в загул! Возьму целую бутылку «Опус один» и выпью всю ее сам. А под вкусное каберне съем вкусный бифштекс!» – Дон улыбнулся, предвкушая удовольствие.

Самочувствие Норберто немного улучшилось. От полученных пинков болели ребра, на щеке запеклась кровь из разбитой губы, но в целом ему стало лучше. Видимо, организм потихоньку избавился от отравы, которую в него впрыснули. Норберто заелозил по полу, стараясь устроиться хотя бы чуточку поудобнее, и понял, что штаны насквозь пропитались мочой. Его чудесные, лиловые кожаные штаны.

Дверь отворилась, и вошел Эстеван.

– Как ты себя чувствуешь?

Норберто удивился, услышав дружескую нотку в его голосе. Что бы это значило?

– Эстои бьен, грасиас!

Эстеван опустился рядом на колени и разомкнул наручники.

– Прими душ, а потом переоденешься в чистое.

– Qué pasa, Esteban?[2]

– Mucho trabajo cabrón.[3]

Когда Боб пришел на работу, Моррис сидел за его столом и играл в «тетрис» на его компьютере. На столе стояли в ряд несколько термоконтейнеров, наполненные сухим льдом и приготовленные для сегодняшней доставки. Моррис подвинул навстречу Бобу стаканчик с кофе от «старбакса».

– Это тебе, чувак, с ванилью, как ты любишь.

– Спасибо.

– Не понимаю, чувак, как в тебя лезет сладкое пойло сранья!

– Вообще-то утром я не пью сладкий кофе.

Моррис оторопел.

– Так, значит, я облажался? Боб успокоительно покачал головой.

– Что у нас на сегодня? Моррис вернулся к игре с еще большим азартом.

– Как обычно.

Он отчаянно забарабанил по клавишам, и компьютер издал жалобный предупредительный звоночек.

– Твою мать!

– Как успехи?

– Мне никак не удается перевалить через седьмой уровень. Такое впечатление, что сама программа не пускает!

– Просто надо руку набить.

Моррис кивнул и стартанул игру с начала. Боб взял со стола клипборд со списком сегодняшних адресатов и стал его изучать. Его внимание привлек большой заказ на человеческие органы и образцы ткани от медицинской школы Калифорнийского университета.