Книга Живешь только трижды - Сергей Донской

Не было лишь шепота ангела-хранителя, призывающего во всем положиться на него.

Справа от Бондаря высилось бетонное здание на столбах, чем-то напоминающее пароход, готовый устремиться в море. «Если на его крыше залег снайпер, – подумал Бондарь, – то ему ничего не стоит отправить меня туда, где пребывает ныне Эльдар Сейдуллин. Хотя пускаться на подобные хитрости не обязательно. Достаточно подъехать ко мне на машине и сделать пару выстрелов в упор. Простенько и со вкусом».

Сразу за этой мыслью в его голове пронеслась еще одна, короткая: накаркал.

Темнота озарилась светом автомобильных фар. Работающие в режиме дальнего света, они слепили Бондаря, когда тот двинулся навстречу. Идти на сближение с потенциальными противниками было глупо, никто не спорит. Но не более глупо, чем стоять на месте, дожидаясь, пока машина приблизится на расстояние прицельного выстрела.

Не выезжая на площадку, она описала плавную дугу, затормозила и замерла. Это был черный «БМВ». Ощущая, как ветер холодит спину под мгновенно взмокшей рубахой, Бондарь продолжал шагать вперед. Прикуривая на ходу, он отметил, что пальцы совершенно не дрожат, а сердце бьется в почти обычном ритме. Правда, некому было оценить его самообладание в этом безлюдном уголке. Кроме тех, кто сейчас наблюдал за ним из машины.

Кто они?

Водительская дверца распахнулась.

Бондарь хорошенько затянулся, подозревая, что эта порция дыма может стать для него последней. Из машины высунулась мужская нога в кроссовке. Штанина, облегающая ее, была ярко-зеленой. Скорее всего, она принадлежала Дубинскому, хотя он мог находиться в салоне не один.

Очередная затяжка была еще более яростной. Задержав дым в легких, Бондарь остановился, ожидая развязки. Она последовала незамедлительно. Через пару секунд на площадке возник улыбающийся Дубинский, совершенно не отличающийся от своего фотографического изображения. Приветственно взмахнув рукой, он поздоровался:

– Добрый вечер.

Прежде чем откликнуться, Бондарь выпустил дым сквозь стиснутые зубы. Дым был чертовски горьким. Наверное, именно поэтому голос Бондаря прозвучал недружелюбно:

– Во-первых, сейчас глубокая ночь, а не вечер. Во-вторых, кто вам сказал, что я тот самый человек, который вам нужен? Разве мы виделись прежде?

– Но тут больше никого нет, – растерялся Дубинский.

– Вот именно. – Утверждение сопровождалось мимолетной усмешкой. – А вдруг я сотрудник Службы безопасности Украины, которому поручили ликвидировать изменника родины?

– Из… – Несмотря на полумрак, было заметно, что губы Дубинского сделались почти такими же белыми, как его усы. – Уф… Ну и шуточки у вас.

Он вытер лицо носовым платком. Похоже, эта процедура проделывалась им сегодня регулярно. Платок сильно смахивал на старую тряпку для мытья посуды.

– Шутить изволите вы, Юрий Михайлович, – произнес Бондарь негромко, но достаточно отчетливо. – Сейчас четырнадцать минут первого. Во сколько мы договорились встретиться?

– Извините. – Тот развел руками. – Просто я решил воспользоваться машиной, на тот случай, если нам придется куда-нибудь проехаться. А зажигание барахлит.

– Боюсь, у вас барахлит не только зажигание.

– Э… Не понял?

Бондарь укоризненно покачал головой:

– Вы по-прежнему не поинтересовались, с кем имеете дело.

– Я узнал вас по голосу, – быстро сказал Дубинский. – Вы Стрельцов Евгений Николаевич. Тот самый, кому было адресовано письмо.

– А почему не Кардаш Константин Федорович, который тоже фигурирует в качестве вашего гостя? – Улыбка Бондаря превратилась в широкий оскал черноморской акулы катран. – Откуда такая осведомленность?

– Тоже мне секрет Полишинеля. – Носовой платок Дубинского вновь выпорхнул из кармана. – Ваша фамилия значилась в списке первой, следовательно, вы старший. Разве не естественно предположить, что дело со мной будете иметь вы, а не ваш товарищ?

Да, это звучало резонно. Но Бондарь не отбрасывал вероятность того, что собеседник осведомлен о нем и цели его визита несколько лучше, чем прикидывается. В конце концов, лишь несколько часов назад Бондарь с напарником обнаружили мертвым того самого человека, который должен был обеспечить их всем необходимым. Такое вот кровавое стечение обстоятельств.

– Курите? – спросил Бондарь, неожиданно повышая голос.

Это было проделано уже после того, как его рука, сжимающая сигаретную пачку, молниеносно вынырнула из кармана и замерла в нескольких сантиметрах от бледного лица Дубинского.

Отшатнувшись, тот шумно сглотнул слюну и просипел:

– Давно бросил. Я же сказал, что занимаюсь спортом.

– А Эльдар?

– Что Эльдар? – Дубинский проделал привычную манипуляцию с платком, после чего тот стал похож уже не на посудную тряпку, а на лоскут, которым протирали стекла автомобиля, осуществившего автопробег вдоль всего крымского побережья.

– Он тоже занимался спортом? – спросил Бондарь.

– Понятия не имею. У меня нет привычки панибратствовать с подчиненными. Послушайте. – Кадык Дубинского запрыгал, как мячик для пинг-понга, – вы ведь пригласили меня сюда с какой-то определенной целью. Говорите, что вам нужно, и расстанемся. Когда я выбиваюсь из режима, у меня начинается бессонница.

– Сегодня она вам гарантирована, Юрий Михайлович.

– Что?

Бондарь молча изучал его взглядом до тех пор, пока он не повторил вопрос в развернутой форме:

– Что вы сказали?

– Когда вы в последний раз виделись с Эльдаром Сейдуллиным? – Бондарь перевел глаза на посеребренное небо с вкраплениями звездных алмазов.

– Сегодня утром, – ответил Дубинский подсевшим голосом. – А в чем дело?

– У него была жена?

– Нет.

Бондарь отметил про себя эту маленькую оговорку. Дубинский не обратил внимания, что об Эльдаре говорится в прошедшем времени. Не бог весть какая оплошность, но забывать о ней не следовало.

– А постоянная любовница? – продолжал он допрос.

– Нет. Насколько мне известно, нет, – уточнил Дубинский.

– Рыжеволосая. С хорошей фигурой. Полагаю, она питала слабость к одежде алого цвета. Во всяком случае, именно такое платье было на ней, когда…

Тут вышла заминка, хотя Бондарь вовсе не собирался делать многозначительную паузу. Просто он вдруг отчетливо вспомнил, как именно сидело платье на женщине. И во что превратились ее роскошные волосы после выстрела в затылок. На своем веку Бондарь повидал немало трупов, но до сих пор не научился сохранять безразличие при виде мертвых женщин, особенно если их гибель как-то связана с его профессиональной деятельностью.

Дубинский, встревоженный затянувшимся молчанием собеседника, переступил с ноги на ногу: