Книга Бархатный ангел - Николь Фокс

что Камила решила покинуть мою опеку по собственной воле. Что она решила вернуться к тебе. Она сказала им, что однажды останавливалась у тебя, так что это отслеживается.

— Значит ли это, что ты и твои люди оставите меня в покое?

— Пока ты держишь свое дело при себе.

Я ухмыляюсь. — Я сделаю все, что в моих силах, старик.

Он подозрительно смотрит на меня. Я удивлен, обнаружив, что он мне нравится больше, чем я думал.

— У нее есть чувства к тебе, — резко говорит он.

Я жду, когда он продолжит. Он неловко переминается с ноги на ногу, напоминая мне о том, как старшие поколения упираются, когда сталкиваются с неудобными темами.

— Надеюсь, твои чувства к ней такие же искренние.

— Мои чувства — моя личная забота, — резко говорю я.

— Я не хочу, чтобы ей было больно.

— Значит, у нас одна цель.

Эрик вздыхает. — Я просто надеюсь, что не ошибаюсь.

— Это было не твое решение, — указываю я. — Камила звонила мне.

— Я не отговаривал ее, — говорит он, и в его голосе звучит почти сожаление.

— Ты был прав. Я единственный, кто может защитить ее. Братва — это не то, с чем можно легко сразиться, независимо от твоих ресурсов.

Эрик кивает, смирившись с тем, что я говорю. Я иду к машине и сажусь за руль.

— О чем вы двое говорили? — спрашивает Камила, помахав Эрику на прощание, когда я выезжаю на улицу.

— О мороженом.

Я чувствую, как интенсивность ее взгляда вонзается мне в лицо. — Можешь не быть мудаком две секунды и ответить на вопрос, пожалуйста?

— Его любимый вкус — шоколад. Я предпочитаю фундук.

— Господи, — стонет она. — Забудь это.

Ухмыляясь, я сворачиваю на главную дорогу, которая уводит от города и его жителей. Через минуту я достигаю отметки в сто пятьдесят.

— Спасибо, что приехал, — говорит она тихим голосом.

Я смотрю в ее сторону. — Благодарность звучит странно, исходящая от тебя.

— Нет. Я не такой снисходительный ублюдок, как ты.

Я улыбаюсь. — Как быстро это закончилось.

Она вздыхает, и я чувствую, как воздух покалывает между нами. Наша энергия всегда была боевой. Может быть, это просто естественное столкновение наших личностей. Или, может быть, это связано с обстоятельствами, при которых мы сошлись.

В любом случае, всегда кажется, что мы в двух шагах от драки.

Я чертовски скучал по этому.

— Знаешь, ты мог бы притормозить, — говорит она, сжимая дверную ручку.

— Нет.

— И ты мог бы быть добрее к Эрику.

— Тоже нет. Зачем мне это делать?

— Почему? — повторяет она. — Почему, черт возьми, нет?

— Он полицейский.

— И?

— Значит, я им не доверяю.

— Ты сейчас серьезно?

— Когда я был несерьезен?

— Исаак, ты дон Братвы, который с самого рождения был по ту сторону закона.

— Твоя точка зрения…?

— Эрик не тот, кто заслуживает недоверия.

Я бросаю на нее многозначительный взгляд. — И все же, когда тебе понадобилась защита, ты позвонила мне.

— Ты собираешься тыкать мне этим в лицо?

— Вероятно.

— Как долго?

— Столько, сколько мне нужно.

Она скрещивает руки на груди, и я замечаю, что ее подбородок выдается вперед. Я не могу сдержаться — начинаю смеяться. Конечно, это только заставляет ее сжаться вдвое и надуться немного сильнее.

— Почему, черт возьми, ты смеешься? — рявкает она.

— Потому что, kiska, ты в этом наряде похожа на взбалмошного подростка, особенно с таким упрямым выражением лица.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя подростком, — отвечает она. Затем она добавляет: — И не в хорошем смысле.

Я закатываю глаза. Она закатывает глаза прямо на меня.

И на мгновение все так, как должно быть.

* * *

Дорога до моего особняка занимает почти час. Мы ехали в основном в тишине. Камила сидит так далеко от меня, как только может, ее тело наклонено к окну. Она все время отводит взгляд, и единственный раз, когда она смотрит на меня, это когда она думает, что я не обращаю внимания.

Когда мы подходим к воротам, она садится немного прямее. — Иисус, — говорит она. — Усадьба в Англии. Замок в Шотландии. А теперь это?

Черные латунные ворота медленно раздвигаются и открываются на мощеную частную подъездную дорожку, ведущую к главному дому. Объекты Воробьева, которые видела Ками, были уважительны к прошлому, традициям и наследию.

Этот особняк, с другой стороны, — это пошел ты с прошлым.

Это блестящее стекло, острые углы, жестокие и современные, от которых невозможно отвести взгляд. Выглядит чертовски дорого — потому что так оно и есть.

— Не позволяй фасаду обмануть тебя; внутри удобно.

— Действительно?

— Нет, — смеюсь я. — Не совсем.

— Сколько у тебя денег? — спрашивает она, глядя на потрясающий фасад особняка.

— Много.

— Если я разведусь с тобой, я получу половину всего?

Я ухмыляюсь. — Вряд ли.

— Почему?

— У меня есть лучшие юристы.

Она вздыхает. — Конечно же, да.

Мы одновременно выходим из машины, и я провожу ее в дом. Внутри массивно, десять тысяч квадратных футов из гранита и стали. Черное стекло сияет, насколько хватает глаз. Это по-спартански. Функционально. Но нет сомнений в мастерстве, истекающем кровью из каждого дюйма деталей.

— Твоя комната на третьем этаже. Третья дверь справа от тебя. Ты не можешь пропустить это.

Она смотрит в сторону лестницы. — Спасибо.

— И я ожидаю, что ты присоединишься ко мне за ужином сегодня вечером.

Она уже на первой ступеньке, когда поворачивается ко мне с тем же надутым выражением лица, что и большую часть пути сюда.

— Исаак, у меня был адский день, и я не заинтересована в том, чтобы исполнять целую песню и танцевать…

Я поднимаю руку, чтобы перебить ее. — Мне на самом деле плевать, что тебя интересует.

Она захлопывает рот, но я вижу нарастающий гнев на ее лице. Это развлекает, не говоря уже о странном утешении.

— Ужин будет в восемь, — добавляю я. — Одень что-нибудь красивое.

— Ладно, — отрезает она. — В моей комнате есть телефон?

— Сестре не звонить, — пренебрежительно говорю я, заметив приближающегося Богдана из двери прямо под лестницей. Он резко останавливается, явно не желая ввязываться в спор.

— Почему, черт возьми, нет?

— Потому что я так сказал.

— Исаак!

Я хладнокровно встречаю ее взгляд. — Камила.

— Мне нужно поговорить с Бри. Я… мне нужно поговорить с Джо. Ты знаешь это.

— Я знаю. И у тебя будет шанс. Только не сейчас.

— Почему?

— У меня есть причины.

— Если я собираюсь страдать из-за них, то я заслуживаю знать, каковы эти причины.

— Ты всегда была такой драматичной или приберегла это дерьмо для меня?

Она скрежещет зубами, и я вижу, что она хочет броситься ко мне и