Книга Мороз и ярость - Лиззи Принс

уже 7:00. Не то чтобы мне нужно было так много времени на подготовку, но я не в восторге от того, что иду в душ, когда он битком набит остальными чемпионами.

Не имея особого выбора, я вздыхаю, стаскиваю обувь и порванные носки и выбрасываю их в мусорное ведро под столом. Я беру кое — какую одежду на день, а также туалетные принадлежности и выхожу из своей комнаты. Не то чтобы внутри было что — то, что стоило бы украсть, но меня все еще раздражает, что я не могу запереть дверь.

Звук льющейся воды доносится до меня прежде, чем я добираюсь до общей ванной. Черт возьми, в этом огромном особняке люстры усыпаны хрусталем, и они заставляют нас пользоваться одной ванной. В модной части дома, наверное, семьдесят спален, у каждой своя ванная. Зачем утруждать себя тем, чтобы проводить нас по главному зданию? Просто чтобы показать нам роскошь и показать то, чего у нас никогда не будет? Мне не нужно было напоминать, спасибо.

Именно подобное неравенство заставляет людей вступать в «Подполье» в надежде на перемены. Когда большинство людей на территории Зевса и Геры не могут позволить себе еду и одежду для своих семей, но при этом есть этот дом — крепость, который пустует, за исключением нескольких недель каждые несколько лет, это подчеркивает, насколько далеки друг от друга наши два мира.

Покачав головой, я захожу в ванную. Милая девушка с широко раскрытыми глазами замечает меня в зеркале, в котором она чистит зубы. Она неуверенно улыбается мне, пряча зубную щетку в рот. Может быть, это ловушка. Может быть, она такая жестокая и кровожадная убийца, что научилась использовать свою невинность, чтобы расправляться со своими врагами. И все же мне нужно куда — то пойти почистить зубы.

Я ставлю корзину на стойку рядом с ней и достаю зубную щетку и пасту. Я отчаянно хочу принять душ, но сначала мне нужно осмотреть местность. Еще три человека чистят зубы у раковин. Двоих из них из амфитеатра я не узнаю, но один — парень в боксерах с летающими книгами. Он один из двух мужчин у одного конца столешницы.

У мужчины слева рыжие волосы, граничащие с оранжевыми. Это неряшливый пучок, который торчит вверх. Его борода соответствует оттенку волос на голове. На щеке порез, а один глаз заплыл. Он большой ублюдок и может нанести реальный урон такими огромными руками.

Рядом с ним парень, все еще в боксерах. Он ниже ростом и не сложен как кирпичная стена, но мускулистый. Он без рубашки, и он весь покрыт татуировками. Его длинные шелковистые черные волосы собраны в узел на макушке. Как и я, он наблюдает за всеми и ничего не упускает из виду в зеркале перед собой. Он наклоняет голову, его взгляд встречается с моим.

Это такая извращенная динамика. Эти люди — мои конкуренты, но, кроме того, они находятся в тех же обстоятельствах, что и я. Они хотят быть здесь, или их вынудили? Я не из тех, кто быстро заводит друзей. Я обычно остаюсь на своей полосе, но союзники в этой Игре — не самое худшее, что можно иметь. Я опускаю голову в знак признательности, и он делает то же самое, прежде чем вернуть свое внимание к зеркалу перед собой.

По другую сторону от крошечной дружелюбной девочки стоит еще одна женщина с длинными каштановыми волосами. По бокам ее головы туго заплетены косы, отчего оставшиеся волосы выглядят как плюмаж на шлеме моего талисмана. Она хмурится, чистя зубы, как будто подпиливает их до кончиков, чтобы откусить кому — нибудь руку. Заметка для себя: не становись на ее плохую сторону.

В моем зеркале отражаются душевые кабины, и я слежу за ними, пока чищу зубы. Один из парней поет громко и фальшиво, пока кто — то другой в душе не кричит ему, чтобы они заткнулись нахуй. Мои длинные темные волосы все еще собраны в небрежный пучок, но он обвис, и пряди выбились сами собой. Мои темно — голубые глаза кажутся почти черными. Желтые синяки на моей челюсти и под одним глазом почти незаметны на фоне моей загорелой кожи.

Девушка рядом со мной поворачивается и улыбается, закончив чистить зубы. — Привет. Я Ларк.

Несмотря на то, что я только что решила, что мне следует обзавестись союзниками, я все еще не решаюсь раскрывать личную информацию. Даже свое имя. Хотя я не знаю, почему это имеет значение. Фаддей Уортон выкрикнул мое имя на всю арену — нет, на весь мир, — так какая разница?

Я представляюсь менее цивилизованно, поднося зубную щетку к уголку рта, чтобы иметь возможность говорить. — Рен Торрес.

— О, что это? Два жалких маленьких голубка, — произносит мужской голос, сам тон которого действует мне на нервы.

Придурок с молотом выходит из душа с полотенцем, обернутым вокруг талии. Очевидно, что сейчас при нем нет молота, но я не знаю его имени, поэтому мысленно я называю его именно так. Он подстрижен, его бледная кожа слегка веснушчатая. Его каштановые волосы кажутся темнее когда промокшие, но бледные глаза придают ему слегка слезящийся вид. Я сомневаюсь, что он плакал, но, возможно, у него аллергия на это место.

Я встречала таких парней раньше. Он из тех, кто считает себя даром богов. Что женщины должны лебезить перед ними, а парни должны стремиться быть похожими на него. Ничто из того, что я вижу, меня не впечатляет.

Я не утруждаю себя тем, чтобы смотреть на него или как — то реагировать. Он не стоит моего времени. Краем глаза я вижу, как напрягаются плечи Ларк, и, кажется, это единственная реакция, которая нужна парню. Он неторопливо подходит к ней, прислоняясь к столешнице возле раковины, его тело возвышается над ней. Его полотенце висит ненадежно низко.

Мое внимание привлекает еще одно движение в зеркале, и я теряю концентрацию. Это воин с золотистой кожей и коротко подстриженными волосами. На нем тоже только полотенце, но реакция моего тела на него по сравнению с хлипким чуваком — день и ночь. Мой живот сжимается, и, черт возьми, по затылку разливается тепло. Мое единственное спасение в том, что на моей загорелой коже не так легко заметить румянец. Боже милостивый, я не какой — нибудь застенчивый, неуклюжий подросток. Я не могу вспомнить, когда в последний раз краснела.

Когда парень делает шаг вперед, я отчасти желаю, чтобы его полотенце упало, хотя я не в восторге