Книга Смерти смотрели в лицо - Виктор Васильевич Шутов

И третий — капитан Красной Армии. Но он одет в серую косоворотку и в старый потертый жилет. Еще молодой коммунист, но опытный разведчик. Ему не занимать силы воли, а большевистская убежденность у него в крови — перенял ее у отца-революционера, укрепил в комсомоле, продолжает закалять в партии. Ему еще предстоит совершить в жизни самое главное, он это по-нимает, как понимают и его старшие товарищи по партии. Уже третий час идет дружеская беседа, в которой опыт одного становится достоянием другого, а сомнения разрешаются сообща.

Шведов окончательно понял, что основное, решающее задание определяется здесь.

Демьян Сергеевич сел за стол рядом со Шведовым.

— Александр Антонович, напомни еще разок свою легенду,— попросил он.

— Большевики погнали меня на строительство оборонительных рубежей. Но Красная Армия отступила. Я остался и вот возвращаюсь домой.

— Для прифронтовой полосы подходит,— согласился Коротченко.— А дальше? Этого мало. Как ты думаешь, Леонид Георгиевич? — Он посмотрел на Мельникова. Немного помолчал, поднялся и снова пошел к печке. Приложил к ней большие ладони и, повернувшись к собеседникам, заговорил: — Помню, в гражданскую классовое разделение даже внешне проявлялось довольно четко. Рабочий человек, бедный ремесленник одеждой отличался от власть имущих. Нагрянут германцы или гайдамаки в город — где можно укрыться? В пролетарских кварталах у голытьбы. Опасайся попасться на глаза лавочнику, купцу, домовладельцу.— Демьян Сергеевич умолк, повернулся к печке спиной.— Но если раньше буржуа и мещане жили обособленно, то теперь подлецы растворились среди массы.

Шведов поднялся со стула. Прошел к двери, постоял немного и направился к Коротченко.

— Простите, Демьян Сергеевич. Мне предстоит жить в родном городе. Два года отсутствия — не в счет. Меня может выследить или случайно встретить какая-нибудь шваль. Сказать, что вернулся с окопов? Не поверят. Моя легенда действительно имеет лишь начало.

— Ты прав,— отозвался Демьян Сергеевич.— Чего скрывать, мы рискуем потерять тебя, Александр Антонович, если не продумаем все до мелочей. Провалы бывают чаще всего из-за них. Враг хитер, а мы должны быть мудрее. Прикидываться обывателем и перебежчиком, идейным противником Советской власти. По принципу: я тоже хочу жить. Твоя легенда, товарищ Шведов, пожалуй, должна сводиться к ответу, предположим, подлецу: «А чем я хуже тебя? Я тоже хочу жить».

— Нелегкая ноша,— вырвалось у Александра Антоновича. Он сидел уже на диване, опершись рукой на качалку и потирая ладонью подбородок.

— Вернее, игра. Невольно становишься актером. Плохо исполнишь роль — не свистом галерки отделаешься, а пулей в сердце. Талантливо внесешь вклад в общее дело победы — и навсегда останешься в памяти народ-ной. Да, в памяти свободного народа,— повторил секретарь ЦК, подошел к дивану и сел рядом со Шведовым.

В комнате наступила тишина. Леонид Георгиевич повернулся на стуле, и он слегка заскрипел. Звонко отсчитывал секунды маятник настенных часов.

Вдруг в черных больших глазах Шведова вспыхнули тревожные искорки, складки на лбу стали глубже. Леонид Георгиевич заметил перемену в его настроении и хотел было спросить, чем она вызвана, но Александр Антонович обратился к Демьяну Сергеевичу.

— Конечно, всего, что может преподнести жизнь, не предусмотришь,— сказал он.— Война, тем более оккупация, создают ситуации порой невероятные. Но как быть с одной из них: случайный или запланированный контакт с врагом? У вас, Демьян Сергеевич, подобные случаи бывали?

— Воевать с врагом и не входить с ним в контакт — утопия,— ответил Коротченко.— Подпольная борьба четко очерченных рамок не имеет. Я не исключаю возможности использовать врага, например, для личной легализации.

— Иначе говоря, инициатива, обусловленная и конкретно сложившимися обстоятельствами? — подхватил Шведов.

— Только так, — поддержал секретарь ЦК.

— Самостоятельность действий — один из решающих моментов подпольной борьбы,— сказал молчавший до этого Леонид Георгиевич.— Она исходит, понятно, из общих партийных задач: выявление патриотических сил организация подполья, связь с людьми, пропаганда среди трудящихся. Именно с такими целями рекомендует засылать в тыл наших представителей ЦК партии.

— Из этой цепи задач, я думаю, на первое место в практической работе необходимо поставить связь, - снова заговорил Демьян Сергеевич,— Связь с оставшимися в подполье, связь с теми, кто желает принять участие в борьбе, связь с Большой землей.

— Мне поручили войти в контакт с Павлом Волиным,— ответил Шведов.— Живет в Сталино. К сожалению, его нужно найти по установочным данным. Передать пароль и первое задание — взорвать железнодорожную линию на участке Сталино — Ясиноватая.

— Мы посоветовались на бюро обкома, и Демьян Сергеевич поддержал это решение — вам необходимо связаться с Семеном Николаевичем Щетининым. Он в Горловке, представляет на оккупированной территории подпольный обком партии,— сказал Мельников.

— И не только связаться, Леонид Георгиевич,— заговорил Коротченко.— Установив личный контакт, должен координировать свои действия и вместе выполнять задания, поставленные перед подпольным обкомом партии.

Шведов поднялся, подошел к печи и, как до этого делал Демьян Сергеевич, приложил руки к ее ребристой поверхности. Она была чуть теплая. Постоял с минуту и повернулся, сказал тихо, но проникновенно:

— Сделаю все, чтобы оправдать доверие партии. Они распрощались под утро... Шведова и Ященко из Лисичанска привезли на машине в район Дебальцево. Ночью доставили на передовую. Вслед за двумя армейскими разведчиками они выбрались из окопов, но немцы подняли стрельбу, пришлось возвращаться назад.

Александр Ященко дублировал оперативное поручение, данное Александру Антоновичу. Это была подстраховка на случай ареста или гибели одного из них. Добытые сведения Шведов должен был передать через приемного к нему связника или направить через фронт доверенного человека. В крайнем случае, самому переправиться на советскую сторону.

У обоих имелись документы, удостоверяющие их личности, напечатанные на тонкой шелковой ткани, завеянные печатью. У Шведова зашито в рукаве телогрейки, у Ященко — под мышкой.

После неудачной попытки перейти передовую их перебросили на участок между селами Ольховатка и Камышатка. Перед рассветом над позициями растекся густой туман. Он скрыл разведчиков, и они благополучно миновали немецкие окопы.

24 декабря, в пасмурный и сырой вечер, голодные и уставшие они подошли к восточной окраине Буденновки. Саша тяжело переставлял ноги — с самого рассвета в пути.

— Наконец,— выдохнул он, усаживаясь на