Книга Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков

того, что он читал дневник Свена.

Тряхнув головой, Руслан вошёл в столовую.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Прошло полторы недели, но результатов исследования опасного вещества не было. Оно просто исчезало, когда на него переставали падать лучи Гипериона, и появлялось, стоило вынести его на солнечный свет. Щербин проводил часы в новой лаборатории, оборудованной в одном из запасных помещений, восточную стену которого пришлось снести. Руслан помогал ему. Исследование искр сильно увлекло лаборанта, он буквально не мог оторваться от них и радужного сияния, в котором он пытался обнаружить новые свойства, не известные доселе человечеству. Его поиски тоже до сих пор успехом не увенчались.

В лабораторию вошла Луговская и плотно закрыла за собой дверь. Обернувшись, Щербин заметил, что вид у врача озабоченный.

— Что случилось, Марин? — спросил он.

— Меня беспокоит Руслан, — Луговская села на табурет, прислонившись к стене. — Он стал какой-то нервный. А может, рассеянный.

— Он просто поглощён исследованиями, — пожал плечами микробиолог. — Хочешь чайку?

— Нет, спасибо, Семён Михайлович, — она помолчала. — Я бы не пришла с этим к вам, если бы дело было только в том, что… В общем, скажу прямо: Руслан напоминает мне Свена! Вот так-то! — добавила она с лёгким вызовом.

Щербин удивлённо приподнял брови.

— Свена? Ты о чём это? Мне Руслан кажется вполне нормальным.

— Он говорил вам о том, что это вещество, — Луговская кивнула в сторону видневшихся за стеклом образцов, — разумно? Что оно намеренно уничтожает на планете все формы жизни? Вернее, что не даёт им возникнуть, истребляя на корню.

— Да, у Руслана есть такая теория. Ну, и что? Мы ничего не знаем про искры, так что никакую вероятность исключать нельзя.

— Он мне сказал сегодня, что Свен считал так же.

— Свен мог быть прав.

— Он тронулся умом.

— И что? Это не значит, что он ошибался. Просто… Его теории приобрели форму одержимости.

— С Русланом происходит то же самое.

— Марина, я уверен, что ты преувеличиваешь. Но в любом случае, мы присмотрим за Русланом. На всякий случай.

Луговская встала. Вид у неё был недовольный.

— Его нужно изолировать, — сказала она негромко. — Пока не повторилось несчастье.

— Не выдумывай, — Щербин ободряюще улыбнулся. — Сумасшествие не заразно.

— Хорошо бы, — покачав головой, врач вышла из лаборатории.

Микробиолог повернулся к стеклу, за которым находились закреплённые в тонких металлических держателях образцы, окружённые радужным сиянием. Но взор учёного обратился не к ним. Щербин смотрел поверх камней — туда, где в багровом сиянии дрожала над горами радуга. Она звала его к себе, притягивала, обещая раскрыть главную тайну, занимавшую микробиолога. Возможно, Свен отправился на перевал не потому, что свихнулся, а совсем по иной причине…

Конечно, на первый взгляд это кажется полным бредом, но что, если геолог понял: существует лишь один способ узнать, что такое искры — позволить им войти в себя?!

Щербин усмехнулся. Придёт же в голову… Нет, надо не позволять нелепым мыслям бродить в своей голове. У него есть дело, настоящее исследование, и для этого необходимо сохранять трезвый взгляд на вещи. Микробиолог положил руки на пульт и набрал команду для манипуляторов, уже предвидя, что и этот эксперимент не даст ничего.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Что он там делает?! — проговорил Рудер, прильнув к стеклу, разделявшему лабораторию.

— Наверное, устанавливает новые образцы, — с сомнением ответила Луговская.

Врач и химик прибежали по зову лаборанта. Сам Руслан отправился надевать скафандр, чтобы выйти с базы.

— Не похоже, — сказал Рудер. — Сколько он уже там?

Луговская взглянула на свои часы.

— Если верить Руслану, то не менее полутора часов. Наверное, даже больше.

— Значит, он уже получил критическую дозу облучения. Его надо срочно вытаскивать.

Рудер снова попытался связаться с микробиологом, но тот не отвечал. Похоже, он попросту отключил шлемофон.

— Как думаешь, Руслан справится? — спросила Луговская.

— Я пойду с ним, — решил химик. — Жди здесь. Если что… В общем, сориентируешься.

Врач кивнула, хотя не представляла ни что может случиться, ни что предпринимать в экстренной ситуации.

Рудер вышел.

Через несколько минут по ту сторону стекла показался человек в скафандре. Судя по нашивке, это был Руслан — значит, он успел одеться и выйти с базы раньше, чем в наружный шлюз пришел химик.

Лаборант направился к Щербину, ничего не говоря. Тот не видел его, потому что стоял лицом к стеклу. В руках у него был один из образцов, вынутый из держателей и сияющий, как горшок Лепрекона. Тонированное забрало микробиолог поднял ещё сорок минуг назад, так что Луговская видела его лицо, отрешённое выражение которого наводило на мысль, что руководитель группы не в себе.

— Руслан, осторожнее! — сказала врач в микрофон. — Постарайся, чтобы он тебя до последнего не заметил.

— Хорошо, — ответил лаборант. Он старался держаться за спиной Щербина. — Что мне сделать?

— Отбери у него образец, — сказала Луговская. — Мне не нравится, что он смотрит на него так долго.

Когда лаборанта и микробиолога разделяли метра полтора, Щербин вдруг повернул голову и уставился вниз, затем резко обернулся, одновременно отступив к стеклу.

— Он увидел твою тень! — сообразила Луговская. — Отбери камень!

— Ладно.

Руслан бросился на Щербина с предельной скоростью, которую позволял развить массивный скафандр, но её оказалось явно недостаточно: микробиолог успел среагировать.

Оружие оказалось в руке Щербина на секунду раньше, чем лаборант добрался до него. Коротко полыхнуло, и Руслана отбросило назад — словно он ударился о резиновую стену.

Луговская закричала.

— Что происходит?! — раздавшийся в динамике голос принадлежал Рудеру. — Я уже иду.

— Он убил Руслана!

— Что?!

— Застрелил его!

Тем временем Щербин подошел к распростертому на полу лаборанту и склонился над ним. Микробиолог протянул руку к шлему Руслана и нажал поочередно две кнопки с правой стороны. Тонированное забрало и стекло тотчас поднялись, открыв лицо лаборанта смертоносному излучению Нереиды.

— Возвращайся! — сказала Луговская, не отрывая глаз оттого, что происходило за стеклом. — Он и тебя убьет!

— Ну, уж нет! — прорычал Рудер. По прерывистому дыханию стало ясно, что химик бежит. — Я сам его прикончу!

Щербин тем временем положил камень на лицо лаборанта. В динамике щёлкнуло, и врач услышала его на удивление спокойный голос:

— Сейчас ты всё поймёшь. В последние минуты своей жизни.

Слова звучали так, будто их произносила машина.

Руслан оказался ещё жив — динамики наполнились его хрипом, почти сразу перешедшим в пронзительный вопль.

— Я всё записываю камерой скафандра, — сказал Щербин. — Марина, ты слышишь?

Луговская не ответила. То, что происходило снаружи, было слишком ужасно! Она не