Книга Настоящий Спасатель 2. Назад в СССР - Адам Хлебов

работах. Предъявляют, что раздает допуски к работам лиц не имеющим квалификации.

— Лицо без квалификации это я?

— Да ты не заморачивайся, думаю там разберутся. Тут, к каждому из нас придраться могут.

А Серега Бойков добавил:

— Ещё финансовые дела. Чего-то там в бухгалтерии не сошлось по зарплатам и закупкам канцелярии. Ну и изюм на торте — распускают нас всех, до особого распоряжения.

— А что значит распускают?

— Ну в бессрочный отпуск отправляют, пока не подберут новое помещение и не выберут нового председателя. Сейчас у нас Й. О.

— И. О. Исполняющий обязанности?

— Да он самый, — разъяснил Боёк, — какого-то хрена из горисполкома прислали.

— Такие дела.

Меня совершенно не обрадовало услышанное. Солдатенко не давали покоя ни моя личная жизнь, ни мои успехи в работе, ни статьи в газетах, где меня упоминали, а таких было целых девять штук. Но самое главное он решил, что я настучал на него в прокуратуру.

Ходить к нему и пробовать объясниться было глупо и совершенно не по-мужски. Ведь это он хотел, мне нагадить по всем фронтам и свести Вику с Корольковым.

Видно, давно ее заприметил, еще до моего появления. И считал, что она будет для его племянника отличной партией. А тут появляется Макс Бодров, к которому тянется Виктория Рерих.

Макс смешивает Солдатенко все планы и он подсылает Королькова разобраться со мной по-мужски.

Опять наша мужская порода перешла Солдатенко дорогу. Тут уж не до Вики, вопрос принципа и шлейФ его незакрытых гештальтов.

Он решает надо мной отыграться и требует, чтобы Корольков организовал мое исключение. Ну, а дальше, как назло все его планы рушатся, как карточный домик.

При этом я еще не осознаю, что со мной воюет целый зампред горисполкома.

Он решает меня или купить или включить в свой бизнес, действуя из принципа держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Не помню кто сказал.

Ну а потом, он видит меня в прокуратуре. Он показлся мне нервным и издерганным на входе. Значит, не все у него было хорошо. Он выглядел так, будто у него задница горит.

И он решил, что причина во мне. Убрать через комсомол, исключить из ВУЗа он не мог. Моя репутация работала против него, да и оводов я не давал. Учился хорошо, у меня получалось совмещать работу и учебу почти без пропусков. Наслать кого-то? Мог бы, но видно, что затаился. Под ним самим стулья шатались.

Я вспомнил как вскользь о нем спрашивали на допросе в КГБ. Точно, скорее всего его пасли и слушали.

Может быть, кто-то в МВД прикрывал его, ведь Королькова вытащили из милиции за пять минут. Сейчас Николай Иванович под прессом.

Что делает Солдатенко, если думает, что я на него стуканул в прокуратуру. Он объявляет войну. Как он реагирует в этом случае? Всё верно — ищет у меня уязвимые места.

Бабушка с дедом, вряд ли стали бы объектом его интереса. Ну это надо быть совсем конченной тварью, чтобы на них отыгрываться.

Хотя, например, на моем деде не особо отыграешься. Он сам все еще старый лев — сожрать уже не сожрет, но брюхо вспороть может. Да Ба, тоже не промах. У нее крутые ученики и их родители.

В этом случае он ведет атаку на ОСВОД. Солдатенко подумал и понял, что сначала нужно меня лишишь материальной базы и поддержки коллег. Он думает, что я буду по-сговорчивее? Врублю заднюю?

Так ему невдомек, что я еще и не начинал воевать. Я только анализирую и готовлюсь. Конечно, на его стороне все ресурсы исполнительной и партийной власти.

А на моей молодость тела и большой жизненный опыт. А опыт подсказывал идти вперед туда, где не ждут. Атаковать там, где не подготовились.

Я засобирался в Москву. Надо было делать это как можно незаметнее. В восьмидесятых было одно неоспоримое преимущество перед дветысячи двадцатыми, позволяющими сохранять инкогнио.

Совершенно не требовалось предъявлять документы, когда ты покупал билеты на поезд. Конечно, мне человеку попавшему в восьмидесятые из будущего, это было довольно непривычно, даже дико. В некоторых вопросах, СССР был свободнее постсоветской России, как бы парадоксально это не звучало. В некоторых, но н во всех.

Большую часть зарплаты я отдавал бабушке. Другую откладывал, но мне некуда было ее тратить.

Я продолжал собирать на «Верховину», но в те месяцы у меня появилась новая цель — собственный акваланг.

ДОСААФовские нам, конечно, выдавали, но они были общими и ими могли пользоваться многие. В том числе и новые ученики. А это было чревато поломками легочников, вентилей и других частей.

Как ни старались мы уберечь акваланги, всё равно с ними. что-то приключилось.

В ОСВОД их было мало и большинство ребят имеющих удостоверение подводного пловца или инструктора рано или поздно приобретало свою снарягу.

Вернувшись домой, я пересчитал свою заначку. У меня получилась довольно внушительная для студента сумма. Черытеста пятьдесят рублей. По тем временам мог похвастаться не каждый первокурсник.

Конечно она не шла ни в какое сравнение с сотнями тысяч, а возможно и миллионами Солдатенко, мне вполне хватало для текущих планов.

Отправившись в железнодорожную кассу, я простоял полчаса в очереди. Мне вспомнился забавный случай, связанный с билетами, произошедший со мной летом.

В день первой зарплаты ко мне на улице обратились за помощью два парня студента, приехавшие на море. Они рассказали, что им не хватает на билеты шести рублей. Студенты просили одолжить недостающую сумму и обещали вернуть деньги, как только доберутся домой.

Я хотел им просто отдать эту сумму, но они отказались брать деньги просто так, категорично настояли на возврате и записали мой домашний адрес.

Уже позабыв про эти деньги, я через пару недель с удивлением обнаружил в почтовом ящике почтовое уведомление о денежном переводе телеграфом на мое имя из Саратова.

При этом, если честно, у меня совершенно вылетели из головы забыл имена тех двух ребят. А то, что они из Саратова, я не знал и в помине.

Меня не переставала удивлять открытость, доверчивость и порядочность людей, окружавших меня.

Когда подошла моя очередь, то я купил билеты до Москвы на поезд, отправлявшийся вечером в пятницу после занятий. Поезд шел чуть больше суток. Это значило, что после обеда в субботу я буду в Москве.

Обратных билетов на воскресенье не было, пришлось брать на вечер понедельника. За билеты, представляющие из себя небольшой коричневый картонный прямоугольник с перфорацией и отверстием посередине,