Книга Тотальная война. Выход из позиционного тупика - Эрих Людендорф

для семьи и для государства, являлись наследственными, вынесенными мною из родительского дома. Эти чувства остались у меня на всю жизнь. Мои родители не были состоятельными, их работа не приносила им земных благ. Мы жили очень экономно и очень просто. У нас была спокойная семейная жизнь. Мой отец и моя мать были всецело поглощены заботой о детях, нас у них было шестеро. За это я приношу своим родителям благодарность перед всем миром.

Когда я был молодым офицером, мне приходилось честным образом пробиваться в жизни. Я упорно сидел в своей скромной комнате в Везеле, в Вильгельмсгафене и в Киле и много читал по военной и по всеобщей истории, а также по географии. Мои детские познания постепенно расширялись. Я стал гордиться своим отечеством и его великими людьми. Я горячо почитал могучую и страстную личность Бисмарка. Мне ясно вырисовывалось значение династии для Пруссии и для Германии. Верность, которой я присягал, постепенно превратилась в глубокое внутреннее сознание долга. Когда я смог проследить шаг за шагом ход истории, мне стало ясно, что Германия всегда являлась полем сражения для всей Европы и что армия и флот имеют для ее безопасности первенствующее значение. Обратив свой взгляд на жизнь, я одновременно понял великое значение мирных достижений нашего отечества для всей культуры и человечества.

В 1904 году я получил назначение в отделение по стратегическому развертыванию большого генерального штаба. С этого времени началась моя непосредственная работа для армии. Венцом ее было мое выступление с проектом о миллиардных ассигнованиях.

Долгое время моим мобилизационным предназначением была должность начальника оперативного отделения штаба верховного командования. При моем назначении командиром полка в Дюссельдорф это назначение само собой отпало. Оно перешло к моему преемнику по генеральному штабу. Мое назначение, в случае мобилизации, на должность обер-квартирмейстера 2-й армии интересовало меня атакой Льежа. В остальном оно не имело ничего особо привлекательного.

Я участвовал при генерале фон Мольтке в руководстве многими полевыми поездками генерального штаба и приобрел глубокое понимание большой войны. Моя новая должность открыла мне возможность показать на деле, сумею ли я осуществить хотя бы в узких рамках идеи великого наставника генерального штаба генерала фон Шлифена. Это было высшее, что только можно было потребовать от солдата. Мне было прискорбно, что назначение выпало на меня в такой момент, когда отечество находилось в исключительно серьезном положении.

Мое внутреннее «я» и мои германские чувства толкали меня на подвиг.

Через четверть часа я уже сидел в автомобиле и ехал в Кобленц. Я миновал Вавр. Когда я был здесь накануне, город жил мирной жизнью, а теперь он был в огне. И здесь население вступило в борьбу. Это был прощальный привет Бельгии.

В 6 часов вечера я приехал в Кобленц. Я немедленно явился к генералу фон Мольтке. Он показался мне очень усталым. Здесь я получил более точные сведения об обстановке на востоке. 20 августа 8-я армия атаковала у Гумбинена русскую неманскую армию генерала Ренненкампфа. Наступление, несмотря на первоначальные успехи, не дало решительных результатов. Пришлось прекратить бой. С тех пор армия находилась в полном отступлении к западу, между озером Мауер и рекой Прегель, за рекой Ангерап, а частью отходила севернее реки Прегель за реку Дейме на передовую позицию крепости Кёнигсберг. I армейский корпус должен был грузиться на железную дорогу на станциях западнее Инстербурга и перевозиться в Госларсхаузен в распоряжение штаба армии, а 3-я резервная дивизия перевозилась из Ангербурга в Алленштейн и Гогенштейн на усиление XX армейского корпуса (см. схему 2).

Слабо укрепленная линия озер между Николайкеном и Летценом находилась в наших руках. Сюда подходили только слабые части противника.

Командиру XX армейского корпуса генералу фон Шольцу была вверена южная граница Восточной Пруссии. Дивизии корпуса и прочие подчиненные ему части, а именно 70-я ландверная бригада, части гарнизона Торна и других крепостей по Висле, он сосредоточил в непрерывных боях с наревской армией генерала Самсонова к Гильгенбургу и восточнее. Наревская армия сильно теснила его.

Надо было учитывать дальнейшее движение неприятельских армий по обе стороны укрепленного барьера Мазурских озер. Генерал фон Мольтке сказал мне, что 8-я армия предполагает очистить весь район к востоку от Вислы, оставив только гарнизоны для обороны крепостей. 8-я армия, несомненно, пришла к такому решению, ожидая быстрого разрешения кризиса на западе и рассчитывая, что после этого к ней прибудут подкрепления, с помощью которых Восточная Пруссия будет отвоевана, а вторгнувшийся противник – разбит. На стратегических военных играх, руководимых генералом графом фон Шлифеном, такая обстановка часто разыгрывалась. Если бы эта предпосылка действительно имела место, то решение 8-й армии – сохранить свои силы для дальнейшей борьбы – было бы совершенно правильным. Однако это решение не отвечало действительности и не учитывало всей тяжести ответственности оставления противнику собственной территории. Насколько страдают районы, в которых непосредственно развертываются военные действия, даже при гуманном ведении войны, вновь подтвердилось мировой войной человечества. В тех условиях, в которых развивались события, отступление за Вислу вело бы нас к поражению. При превосходстве сил русских нам не удалось бы удержать линию Вислы, по меньшей мере мы не были бы в состоянии в сентябре поддержать австро-венгерскую армию. Последовал бы полный разгром. Положение, которое я застал, было, несомненно, весьма серьезно, но в конце концов выход нашелся.

По моей просьбе был немедленно послан приказ на восток – приостановить на 23 августа отступление главных сил 8-й армии. I резервный корпус, XVII армейский корпус и главный резерв крепости Кёнигсберг остановились на дневку; I армейский корпус должен был выгрузиться не в Госларсхаузене, а не доезжая до него, в районе восточнее Дейч-Эйлау, ближе к генералу фон Шольцу. Все части крепостных гарнизонов Торна, Кульма, Грауденца и Мариенбурга, которые еще хоть сколько-нибудь могли быть использованы, надлежало перебросить в Страсбург и Лаутенбург. В состав этих крепостных гарнизонов входили только ландверные и ландштурменные части. Таким образом, в юго-западной части Восточной Пруссии образовывалась сильная группа, которая могла бы перейти в наступление. Северная группа продолжала тем временем отступление в юго-западном направлении или могла быть резко повернута на юг, чтобы принять участие в борьбе с наревской армией. Дальнейшие указания могли быть даны лишь на месте. От нового сражения русские не должны были уйти, и, конечно, в плоти и крови каждого офицера генерального штаба лежало стремление использовать разделение обеих неприятельских армий.

Я также представился его величеству императору. Его величество был в спокойном настроении, серьезно смотрел на положение на востоке и глубоко сожалел, что часть германского отечества