Книга Caprichos. Дело об убийстве Распутина - Рина Львовна Хаустова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взглянув на часы, великий князь Дмитрий, решительно затушил папиросу, и, подойдя к письменному столу, взял в руки склянку с раствором.
Было без четверти час…
Царственный Дмитрий и Пуришкевич спускаются вниз… в руках у каждого из них по склянке. Они осторожно выливают раствор из пузырьков в фужеры, наполняя их почти до половины.
Дело сделано.
Переглянувшись, Пуришкевич и Дмитрий поднимаются наверх.
В кабинете заговорщики начинают взволнованно прислушиваться к звукам улицы. Первым звук приближающегося автомобиля слышит Пуришкевич, вообще, судя по этой детали отличающийся довольно острым слухом. Острота слуха Пуришкевича – это важная деталь! Ее необходимо запомнить особо, она будет иметь важное значение в дальнейшем.
Да, Пуришкевич не ошибся – стук автомобильного мотора нарастает.
«Едут»! – говорит Пуришкевич полушепотом, и поспешно отходит от окна.
Поручик Сухотин бросается к граммофону, и через несколько секунд лестницу оглашают первые звуки американского марша «Янки дудль Денди».
I’m a Yankee Doodle Dandy
A Yankee Doodle, do or die
A real live nephew of my uncle Sam’s
Born on the Fourth of July
I’ve got a Yankee Doodle sweetheart…
Проходит несколько минут. Хлопнула дверца автомобиля.
Скрипнула маленькая дверца. Распахнулась. Шлепнула.
Топот стряхивающих снег ног внизу, и голос: «Куда, милой»?
Распутин прибыл во дворец.
Маленький и Распутин спускаются вниз, и дверь в подвал закрывается за ними.
Теперь только один человек – Маленький Юсупов может свидетельствовать о том, что произошло в таинственном подвале между ним и Распутиным.
Остальные – по другую сторону закрывшейся двери.
Они могут только прислушиваться и ждать.
За закрытой дверью
I’m the kid that’s all the candy
I’m a Yankee Doodle Dandy
I’m glad I am So’s Uncle Sam
I’m a real live Yankee Doodle…
Через минуту доктор Лазаверт поднимается в кабинет.
И все заговорщики проходят в тамбур с витражами…
Они стоят, опираясь на перила лестницы, дышат друг другу в затылок. Первым стоит Пуришкевич с тяжелым кастетом на руке, сразу за ним – царственный Дмитрий, за ним – Сухотин, и замыкает группу Лазаверт.
Они стоят и ждут, когда раздастся звук откупоренных пробок, этот своеобразный сигнал о том, что Распутин скоро станет трупом.
Прислушиваться трудно – в самое ухо заговорщиков гремит граммофон. Через закрытую дверь до них очень неясно доносятся отрывочные звуки беседы, порой в виде односложных звуков, порой в виде связной речи. Но расслышать, о чем идет беседа между Маленьким и Распутиным, они не могут.
Так проходит почти полчаса.
А заговорщики продолжают стоять у лестницы, бесконечно заводя граммофон, который играет «Янки дудль».
I’m a Yankee Doodle Dandy
A Yankee Doodle, do or die
A real live nephew of my uncle Sam’s…
Прошло полчаса мучительного ожидания.
И вот дверь внизу открывается.
Заговорщики на цыпочках бесшумно бросаются в кабинет. Появляется Маленький. Он сообщает друзьям, что «это животное не пьет, не ест, отказывается обогреться».
Здесь необходимо остановиться и дать пояснение…
Дело в том, что Маленький Юсупов в своих воспоминаниях совершенно не упоминает об этом своем появлении среди друзей. По его утверждению, он все время находился внизу с Распутиным, и тот уже по прошествии «некоторого времени по прибытии», начал угощаться отравленными эклерами и вином на глазах изумленного хозяина. И цианистый калий не действовал. А ошеломленный Маленький, превозмогая суеверный ужас, развлекал гостя, играл на гитаре, пел. И появился наверху в кабинете в первый и последний раз только перед тем, как ему пришлось стрелять в своего гостя. Поэтому некоторое время мы будем воскрешать события исключительно по дневнику Пуришкевича.
Итак, войдя в кабинет, Маленький сообщает, что гость отказывается от угощения. Царственный Дмитрий советует Маленькому немедленно возвратиться обратно и попробовать еще раз. Он не советует другу оставлять Распутина одного:
Не ровен час, он поднимется за вами сюда и увидит картину, которую менее всего ожидает, и тогда придется или отпустить его с миром, или покончить шумно, что чревато последствиями!
Пуришкевич интересуется настроением жертвы.
Маленький Феликс говорит, что настроение у Распутина неважное. У Маленького есть ощущение, что гость как будто что-то предчувствует…
Тут разговор обрывается. И Маленький уходит к гостю.
А сообщники вновь застывают на своих позициях, спустившись на несколько ступеней вниз. Но гремящий американский марш не дает расслышать подробности разговора.
I’m a Yankee Doodle Dandy
A Yankee Doodle, do or die
A real live nephew of my uncle Sam’s
Born on the Fourth of July
I’ve got a Yankee Doodle sweetheart…
Проходит еще четверть часа…
И наконец, до уха заговорщиков смутно донеслось, одно за другим, хлопанье двух пробок… зазвенели фужеры… и сразу голоса в подвале на несколько секунд умолкают.
Дмитрий шепчет в ухо Пуришкевичу: пьют! Ну, теперь уж ждать недолго!
Но…
…проходит еще минут пятнадцать, а мирный разговор внизу, а иногда даже и смех все не прекращается.
Заговорщики стоят на лестнице. Они недоумевают. Пуришкевич высказывает удивление, что же, заговоренный, что ли, Распутин, что и цианистый калий на него не действует?
Но вдруг, до слуха Пуришкевича доносится звук, похожий на стон. Вот, кажется, наконец, Распутин мертв…
Все!!!
Но… через минуту из-за двери подвала снова послышались звуки разговора.
Черт знает что!
Значит…
Распутин все еще жив?
Обратим самое пристальное внимание на характер звуков, как их описывает Пуришкевич. После стона, через минуту, Пуришкевич услышал «мирное звучание речи одного из собеседников и односложные ответы второго». И Пуришкевич приписал услышанный им стон «аберрации слуха». Это логично. Если разговор продолжается, значит, Распутин не умер.
Что, черт возьми, происходит?
Заговорщики всей группой поднялись наверх и прошли в кабинет – собраться с мыслями и подумать.
Сделаем то же и мы… соберемся с мыслями и подумаем.
О чем? Да вот хотя бы о стоне.
Пуришкевич слышал стон. Он услышал его примерно через пятнадцать минут после звука хлопающих пробок. Но, приписал услышанный стон «аберрации слуха». Почему? Потому, что через минуту разговор возобновился. Журчание речи с одной стороны и односложные ответы с другой. Дает ли это основание предполагать,
