Книга Цена времени. Книга 3 - Роман Шайх

материалы. Кузнец не успевал ковать дуги и, что более важно и сложно для него — механизмы спуска. Работа не столько сложная, сколько мелкая и долгая. А чтобы убрать эту яму в производстве — нужно кузнеца посадить в мануфактуру, а в идеале не одного, а с помощниками.

С этой целью, загрузив три десятка мало отличимых друг от друга арбалетов, я, с небольшим сопровождением, вновь направился в Новгород. Пришло время получить свой первый доход от мануфактуры.

Гуляя между ларьками и прилавками, предлагающими огромный ассортимент, я всюду предлагал свой товар. В комплекте к каждому арбалету я прилагал и два болта. В подарок, так сказать. В основном люди отказывались, ведь оружие это, опять же, не в ходу у местных. Однако были и те, кто выкупал у меня то один самострел, а то и целую партию. Вторые все как один удивлялись идентичности арбалетов. Ещё бы, ведь все они сделаны из составных частей. Отдельно приклад, отдельно ложе и так далее по списку.

Половину с трудом вырученных денег с не всегда выгодных сделок, я сразу же отложил. Вторую же половину готов был потратить. Сейчас растущая мануфактура требовала усиления. В первую очередь — в живом ресурсе. По этой причине я направился в самую нелюбимую мною часть рынка. В место, где торговали рабами. Завершающаяся война на севере стимулировала рабский рынок, а потому на нём сейчас можно было найти множество не так давно свободных людей.

— Господина снова интересуют отроки? — Учтиво спросил тот самый низкорослый татарин, блеснув хитрым взглядом. Я серьёзно глянул на него, от чего он инстинктивно отшатнулся и отвёл свой взгляд.

— Нет. — Коротко бросил я. — Сейчас мне нужны взрослые и сильные люди. Лучше из крестьян.

— Для почтенного бека у меня есть всё. — Татарин поклонился и удалился в бесконечную глубину шатров и повозок. Вернулся он через несколько минут, ведя за собой закованных в цепи мужчин среднего возраста. Все они были выходцами с севера, однако на их фоне серьёзно выделялся один. Выше и шире остальных, мужчина производил двоякое впечатление. Однако удивили меня не его габариты, а цвет кожи. Вот уж никак не думал увидеть здесь человека с тëмно-коричневым оттенком.

— Среди них есть те, кто может работать с металлом? — Стараясь сохранять самообладание, спросил я.

— Татарин что-то сказал сначала своим помощникам, а потом те стали небрежно задавать заключённым один и тот же вопрос, но на разных языках. Все как один отрицательно мотали головой. Но вот когда очередь дошла до чернокожего, он ответил несколькими короткими фразами на каком-то, отдалённо напоминающем арабский, языке.

— Вот он, бек. — Презрительно указал татарин. — Он говорит, что до того, как попасть сюда, был холопом у большого кузнеца далеко на юге. — Я подошёл к гиганту, что лишь на пару сантиметров был ниже меня, а в ширину и вовсе превосходил.

— Как же ты, такой здоровый, с голодухи то не помер. — Я совсем по-дружески положил ему руку на плечо. — Я Александр, — Ткнул я пальцем себе в грудь. — А ты? — Перевёл я руку на него.

— Минад. — Без капли страха в голосе сказал он.

— Я беру всех. — Повернувшись к продавцу, сказал я.

Когда я проезжал мимо дома Мстислава, то решил, интереса ради, проведать этого скрягу. Узнав, с чем я приехал в город, Мстислав лишь взялся за голову и истерически хохотнул.

— Нет у меня больше лишних денег! — Раздосадовано буркнул он. Впрочем, это было ожидаемо, а потому я и направился на торговую площадь.

— В таком случае я хочу предложить тебе торговое соглашение. — Меркантильно проговорил я. Мстислав сглотнул, зрачки его расширились, а сам он пододвинулся поближе ко мне.

— Я слушаю. — Сухо прошептал он.

— Ты, должно быть, знаешь, что мне не так давно в дар перешло село одно близ Новгорода.

— А то как же, — Хмыкнул он, — Мне же Генрих в один момент все уши прожужжал про деревеньку эту. Вот я в толк не возьму: на кой ляд ты холопам послабления такие даëшь?

— Это уже моё дело, Мстислав. — Серьёзно пророкотал я.

— Ну, и то верно, — Опустил он глаза. — Так что за предложение?

— Слушай и запоминай…

Интерлюдия. Михаил

— Интересно. — Протянул старый Новгородский воевода, что уже почти оправился от ран. К нему на стол попало два очень похожих друг на друга самострела. Конечно, отличия между ними прослеживались, но вот общее качество работы и идентичность поражали непривыкший к подобному ум старого воина.

Михаил осмотрел арбалеты, хмыкнул, прочитав надписи на прикладах и задумался.

— Слушай, Григорий. — Обратился воевода к десятнику, который и доставил ему эти самострелы. — А стрельни-ка вон в то бревно. — Михаил указал на одиноко стоящий опорный столб. Десятник сначала поколебался, но потом взял самострел, без труда натянул тетиву и, не торопясь, зарядил толстый арбалетный болт.

До бревна было шагов тридцать, а само оно было весьма тонким. Десятник прицелился и аккуратно нажал на рычаг спуска. Болт со свистом улетел, подмигнув оперением. Он прошёл в притирку со столбом, но всё же улетел дальше и через ещё такое же расстояние, почти не потеряв скорости, вонзился в частокол.

— Ранее с самострелом упражнялся? — Серьёзно спросил воевода.

— Единожды, Михаил Димитревич. — Честно признался десятник.

— Очень интересно. — Новгородский воевода, славящийся своим консерватизмом, пожалуй, впервые в жизни так сильно задумался.

Глава 5. «Совет круглого стола»

Порывистый ветер причесал верхушки деревьев смешанного леса, от чего лиственные сбросили очередную порцию жëлто-красной одежды. Один из маленьких листочков волей случая пролетел на крыльях ветра пол сотни метров до пригорка, на котором я стоял, оглядывая территорию деревни, вот уже не помню в который раз. Я не пошевелился, хотя моё немногочисленное сопровождение все как один поёжились, но при этом не оборвали тишины, в которой я так любил размышлять.

В последние дни я думал о многом. О мануфактуре, о гвардии и том, что её следует ещё больше расширять, о своём будущем и… Даже о прошлом. Сейчас, когда всё более или менее устаканилось, я нашёл постоянных скупщиков своего товара, под завязку забил штат всех сотрудников, а те, в свою очередь, ежедневно били рекорды производства. Только сейчас я нашёл время задуматься не только о вопросах своего выживания и благосостояние, но и о том, кто я есть на самом деле. О своей судьбе, в которую я до поры до времени категорически не верил. О воле случая, что забросил меня на пять сотен лет в прошлое. Да ещё и не в моё прошлое, а в другое, имеющее