Книга Словарь имен собственных - Амели Нотомб

Наконец раздался звонок на перемену. В обычное время Плектруда сразу подошла бы к новенькому с ободряющей улыбкой. Но на этот раз она не могла сдвинуться с места.

Зато другие не изменили своим привычкам. Раздались шуточки:

– Эй, гляньте на новичка, – он что, во Вьетнаме воевал или еще где-то.

– Давайте звать его Меченым!

Плектруда почувствовала, как в ней поднимается волна гнева. Ей пришлось сдержаться, чтобы не крикнуть: «Заткнитесь! Этот шрам просто великолепен! Я никогда еще не видела такого потрясающе красивого мальчика!»

Рот Матье Саладена был рассечен надвое длинным вертикальным шрамом, почти зажившим, но ужасающе заметным. Шрам был намного больше тех, что остаются после операции «заячьей губы».

Маленькая танцовщица не сомневалась ни минуты: это, конечно, след от удара саблей! Фамилия мальчика сразу напомнила ей сказки «Тысячи и одной ночи». Плектруда не ошиблась: фамилия новичка действительно имела древнее персидское происхождение. И уж, конечно, у такого мальчика должен быть ятаган, которым он наверняка искромсал какого-нибудь крестоносца, явившегося на защиту Гроба Господня. А рыцарь-христианин, перед тем как рухнуть наземь, в последнем коварном и мстительном порыве (ибо Матье Саладен изрубил его на куски, что по тем временам считалось вполне нормальным) рассек ему губы мечом, запечатлев таким образом память об этом сражении на лице победителя.

А лицо было приветливым и невозмутимым, с классически правильными чертами. Благородный шрам только подчеркивал его красоту. Плектруда в немом восторге упивалась охватившими ее чувствами.

– А ты разве не подойдешь познакомиться с новеньким, как все? – спросила Розелина.

Танцовщица поняла, что рискует вызвать насмешки одноклассников. Собрав все свое мужество, она сделала глубокий вдох и с принужденной улыбкой направилась к мальчику.

На ее беду, он в эту минуту разговаривал с мерзким парнем, второгодником по имени Дидье, который крутился возле Матье Саладена, желая похвастаться дружбой с Меченым.

– Здравствуй, Матье, – пробормотала она. – Меня зовут Плектруда.

– Здравствуй, – ответил он вежливо, но сдержанно.

Обычно в таких случаях девочка добавляла к приветствию традиционную стразу: «Добро пожаловать в наш класс!» или: «Надеюсь, тебе у нас понравится». Но тут она не смогла вымолвить ни слова. Круто повернувшись, она пошла на свое место.

– Странное имя, а девочка хорошенькая, – заметил Матье Саладен.

– Да брось ты! – усмехнулся Дидье с видом пресыщенного знатока. – Если хочешь девчонку, не связывайся с младенцами. Вон, глянь лучше на Мюрнэль, – я ее прозвал «буферастая».

– Да, в самом деле, – признал новичок.

– Хочешь, познакомлю?

И, не ожидая ответа, он взял мальчика за плечо и подвел к девице с выдающимся бюстом. Танцовщица не слышала, о чем они говорили. Но ей почему-то стало нестерпимо горько.

В ту ночь, что последовала за их встречей, Плектруда приняла следующее решение: «Он создан для меня. Он мой. Он еще не знает об этом, но принадлежит мне. Клянусь, что Матье Саладен будет моим. И неважно когда – через месяц или через двадцать лет. Я дала себе клятву и сдержу ее!»

И она повторяла эти слова долгими часами как заклинание, с твердой уверенностью, которая не скоро посетит ее снова.

Однако на следующий день ей пришлось смириться с очевидностью: новенький не удостоил ее ни единым взглядом. Тщетно она устремляла на него свои великолепные глаза – он ничего не замечал.

«Не будь у него рубца, он был бы всего лишь красив. Но с этим шрамом он просто великолепен», – твердила она себе.

Плектруда и не подозревала, что ее влечение к этой боевой отметине далеко не случайно. Она считала себя родной дочерью Клеманс и Дени, и подлинные обстоятельства ее рождения были ей неизвестны. Не знала она и о чудовищной драме, разыгравшейся при ее появлении на свет.

И все-таки в темном уголке ее сознания, должно быть, остался сгусток этой трагедии, недаром чувство, которое она испытывала при взгляде на шрам мальчика, отзывалось внутри глухой болью, глубокой, как память рода.

Одно утешение: не интересуясь ею, он не интересовался и никем другим. Матье Саладен всегда был настроен ровно и невозмутимо, его мимика была скупой, лицо не выражало ничего, кроме равнодушной вежливости, обращенной ко всем без исключения. Он был высокого роста, очень худой и довольно хрупкого сложения. В глазах читалась мудрость много страдавшего человека.

Когда его о чем-нибудь спрашивали, он какое-то время размышлял и всегда отвечал в высшей степени разумно. Плектруде еще не приходилось видеть такого рассудительного мальчика.

Он не проявлял особых дарований, хотя и не отставал ни по одному предмету. Учился средне, не привлекая к себе внимания.

Маленькая танцовщица, которая годами была круглой двоечницей, восхищалась этим. Хорошо еще, что она пользовалась симпатией и некоторым уважением у одноклассников, иначе ей было бы гораздо труднее выносить реакцию на ее ответы.

– Откуда вы взяли эту чушь? – удивлялись ошарашенные преподаватели, слушая, что она несет.

Плектруда могла бы сказать им, что поступает так не нарочно. Но она чувствовала, что этим только осложнит дело. Уж если она вызывает хохот у всего класса, пусть лучше думают, что это намеренно.

Учителям казалось, что ей нравится потешать окружающих. А все было как раз наоборот. Когда ее околесица вызывала общее веселье, ей хотелось провалиться сквозь землю.

Вот один пример из многих: в школе изучали исторические памятники Парижа; Плектруду спросили, что находится рядом с Лувром. Следовало ответить: «Триумфальная арка Каррузель»; девочка же объявила:

– Триумфальная карусель.

Класс встретил ее слова аплодисментами, с восторгом публики, приветствующей любимого комика.

Плектруда ужасно растерялась. Она обратила взгляд на Матье Саладена: тот смеялся от души и совсем не зло. Плектруда вздохнула – облегченно и разочарованно: облегченно, потому что могло быть и хуже, разочарованно, ибо мечтала произвести совсем другое впечатление.

«Если бы он увидел, как я танцую!» – думала она.

Увы, раскрыть перед ним свой талант было невозможно. Ведь не подойдешь же к нему первой и не объявишь с места в карьер: я, мол, лучшая танцовщица в балетной школе, будущая звезда!

В довершение несчастья новичок водил дружбу с одним только Дидье. А на этого паскудника нечего было и рассчитывать: плевать он хотел па Плектруду и на балет, его интересовали только порножурналы, футбол, сигареты да Матье Саладен отреагировал не то чтобы зло, он просто расхохотался. «Нет, эта девчонка и вправду умора!» – подумал он.

Плектруда могла бы извлечь пользу даже из этого смеха. Но, на свою беду, она расценила его как оскорбление. Круто повернувшись, она ретировалась. «Никогда в жизни больше не заговорю с ним!» – решила она.