Книга Конец операции «Остайнзатц» - Геннадий Сергеевич Меркурьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Естественно, что ни Киселев, ни командиры партизанских отрядов в Белоруссии не знали в апреле 1944 года, почему командование и Белорусский штаб партизанского движения как бы отодвинули диверсионные операции на второй план. Центр настаивал на получении разведданных, и все внимание чекистских разведгрупп в Белоруссии было переключено на эту работу.
…Когда дежурный разбудил командира, он еще раз разъяснил бойцам задачу, стоящую перед группой, и разведчики стали готовиться для последнего перехода к хутору лесника.
ВЕРНОСТЬ ДОЛГУ
С момента отъезда Эрлингера прошло два часа. Над Лидой появились тяжелые, низкие серые облака. По улицам закружил холодный весенний ветер, поднимая пыль, и вдруг хлынул сильный дождь. Но даже это резкое ухудшение погоды не сумело испортить приподнятого настроения шефа местного гестапо, и он вошел в кабинет Херсмана с сияющей физиономией. Причин было две: победа над русскими парашютистами и отъезд Эрлингера, которого Фрайвальд побаивался и поэтому не любил с ним встречаться. Он небрежно поздоровался с Херсманом и свободно расположился в кресле. Однако первые же слова «майора саперных войск» смыли удовольствие с лица начальника местного гестапо.
- Штандартенфюрер поручил мне одну операцию, связанную с лесником по фамилии Трофим Слу-чак, - обратился Херсман к гестаповцу, который прибыл на конспиративную квартиру в штатском. - Вве-. дите меня в курс дела, расскажите, в частности, что дало наблюдение в последние дни, а затем я выслушаю ваш рассказ, как была ликвидирована русская группа.
Херсман про себя удивился резкой перемене в лице Фрайвальда, оно буквально посерело.
- Простите, господин майор, но мне кажется, что это дела, совсем не касающиеся саперных войск и…
- Бросьте, унтерштурмфюрер, - перебил Херсман, - перед вами штурмбанфюрер СС.
Фрайвальд вскочил с кресла.
- Садитесь и не ломайте комедию! Ведь вы же проконсультировались у Тео или у кого-нибудь в доме еще, кто вас ожидает в кабинете штандартенфюрера.
Ответ гестаповца заставил Херсмана удивиться еще больше.
- Лесник арестован…
- Вы с ума сошли! А как же приказ Эрлингера? Кстати, про штурмбанфюрера, пока я в этой форме, можно забыть!
- Слушаюсь, господин майор! Неделю назад лейтенант Хемпель из местного «Абвера» спросил, нет ли у меня кого-либо на примете, кто связан с партизанами.
- Дальше.
- Я сказал ему про лесника. Лейтенант Хемпель здесь новичок, абверовцы из 3-й танковой армии не имели здесь агентуры и не знали, кто из местных связан с партизанами, а им надо очистить от них свой тыл.
- Но вы же знали указание штандартенфюрера не трогать лесника! И зачем он понадобился «Абверу»?
- Но я был уверен, что лесник связан с партизанами. Приказ я помнил и не трогал его. Его арестовал «Абвер». Он признался, что у него были двое бандитов. Теперь «Абвер» может его повесить.
- Послушайте, Фрайвальд, - Херсман устало опустился в кресло напротив, - неужели для того, чтобы кого-нибудь из местных повесить, что тебе, что лейтенанту Хемпелю еще нужны какие-то признания? Почему, если ты тоже хотел, чтобы твой друг Хемпель прославился у своего начальства, ты не дал ему кого-нибудь другого? Боюсь, что после этого случая мнение штандартенфюрера о тебе будет еще хуже.
- Господин Эрлингер несправедлив ко мне. Я уже докладывал об этом господину группенфюреру доктору Хайлеру!
«Сказал бы лучше - своему дяде», - про себя подумал Херсман, а вслух спросил:
- Что еще сказал арестованный?
- Больше ничего.
- Но он еще способен говорить?
- Да, конечно, мы все еще пытаемся получить от него сведения о партизанах…
- Сведения! Какие сведения, что он знает и что может знать?
- Он сам бандит и связан с бандитами!
- Именно поэтому его нельзя было арестовывать, пойми это хоть сейчас! У штандартенфюрера есть данные, что к леснику должны прибыть посланцы от русских, и если бы он был на свободе, все они оказались бы у нас в руках! - Херсман решил припугнуть Фрай-вальда и поэтому предположения Эрлингера выдал за точные данные. - Пойми, я знал людей, которые за меньшие проступки отправлялись на передовую искупать вину своей кровью!
Такого оборота дела Фрайвальд явно не ожидал, и его лицо стало белее полотна. Он потянул галстук, расстегнул верхнюю пуговицу сорочки и машинально потер ладонью лоб, словно это помогало думать.
- Черт возьми, - пробормотал он, - что же теперь делать? Я готов сделать все, чтобы исправить свою оплошность!
«А если я чем-то помогу этому слизняку сейчас, - подумал про себя Херсман, - он, конечно, замолвит при случае обо мне словечко своему дяде группенфюреру Хайлеру. Эрлингер тоже делает ошибки, и тогда его место достанется мне. Уж Хайлер постарается поддержать того, кто помог его племяннику». А вслух же он только спросил:
- Где содержится лесник? В гестапо или в городской тюрьме?
- В тюрьме.
- Едем туда вместе, может, что-нибудь еще и можно сделать!
Увидев лесника, штурмбанфюрер понял: все планы Эрлингера использовать Трофима Случака в качестве подсадной утки рухнули. Его так отделали в тюрьме во время следствия, что скрыть следы пребывания в руках «Абвера» было невозможно, но он все же решил попробовать.
- Предложи леснику сесть, - приказал Херсман высокому худощавому солдату, а Фрайвальд добавил:
- Фриц, угости его сигаретой.
Солдат знал русский язык и выступал в роли переводчика при допросе партизан и подпольщиков.
Лесник с трудом сел в кресло, дрожащими руками закурил сигарету и глубоко затянулся.
- Господин офицер, - продолжал солдат-переводчик, показывая рукой на Херсмана, - просит извинить, что вас незаконно задержали. Если не скажете, что были здесь, он может дать команду вас отпустить, но при одном условии, что вы будете сообщать немецким властям, кто и зачем навещал ваш хутор.
- Переведи своему офицеру, - медленно подбирая слова, ответил лесник, - что мне непонятно такое предложение.
- Ах, ему непонятно наше предложение, бандитская рожа! - не выдержал Фрайвальд, вскочил с кресла и ударил лесника по лицу. Два дюжих немца словно по команде навалились на лесника и заломили за спину его руки.
- Я уже говорил на допросе, - продолжал лесник, глотая кровь, текущую из разбитой губы, - живу я, как глухарь на дереве, ваши порядки не нарушаю и за лесом смотрю. Мало ли ходит сейчас людей с оружием по лесам. Да, были у меня в один день два человека. Пришли, сказали, что из полиции. Они мне
