Книга Ракетный корабль «Галилей». Космический кадет - Роберт Хайнлайн

– Хорошо. В таком случае можешь работать над проектом до второго семестра. Это моя последняя уступка. – Он повернулся к Каргрейвзу. – Я рассчитываю на то, что вы уделите некоторое время образованию.

И опять обратился к сыну:

– На этом закончим, Росс. Когда тебе исполнится двадцать один год, можешь, если будет угодно, рисковать своей головой и лететь на космическом корабле. Откровенно говоря, мне кажется, что ты и тогда не опоздаешь стать первым человеком на Луне.

Он поднялся.

– Альберт…

– Да, Марта? – Мистер Дженкинс предупредительно обернулся к супруге.

Она отложила вязание и сказала:

– Отпусти его, Альберт!

– Что? Что ты хочешь сказать?

– Позволь мальчику лететь на Луну, если у них получится. Да, сначала я была против, но доктор Каргрейвз меня убедил. Он прав, а я ошибалась. Нельзя удержать птицу в гнезде. Я понимаю, что сама себе противоречу, но матери ведь нужно немного поплакать? Нашу страну открыли люди, которые не боялись пуститься в дорогу. Прапрадедушка Росса пересек горы в фургоне и освоил те места, где мы теперь живем. Ему тогда было девятнадцать лет, а его жене семнадцать. В нашей семейной хронике записано, что их родители были против. – Она вздрогнула и сломала одну из своих спиц. – Мне непереносима сама мысль о том, что наша кровь охладела.

Миссис Дженкинс поднялась и быстрым шагом вышла из комнаты. Плечи ее супруга поникли.

– Я даю тебе свое согласие, Росс, – тихо сказал он. – Я желаю вам удачи, доктор. А сейчас извините меня…

И он покинул комнату вслед за женой.

5

Болезни роста

– Далеко еще? – Арт пытался перекричать шум мотора и свист пустынного ветра.

– Посмотри по карте! – ответил Росс и крутанул баранку, чтобы объехать кролика. – Пятьдесят три мили от шестьдесят шестого шоссе до поворота и еще семь миль по проселку.

– От шоссе мы проехали около сорока миль, так что поворот уже совсем скоро. – Он окинул взглядом пустынный ландшафт Нью-Мексико. – Скажи на милость! Сколько свободной земли! Одни кактусы да койоты – и куда столько?

– А мне нравится, – ответил Росс. – Смотри, чтобы шляпа не слетела.

Прямая ровная дорога была пуста на много миль вперед, и Росс дал газу. Семьдесят миль… восемьдесят… девяносто… девяносто пять. Колеблющаяся стрелка спидометра приближалась к трехзначной цифре.

– Эй! Росс!

– В чем дело?

– Твоя машина того и гляди развалится. Хочешь нас угробить?

– Маменькин сынок. – Росс улыбнулся, но все же сбавил обороты.

– И вовсе нет, – возразил Арт. – Если мы свернем себе шеи по пути к Луне, тогда мы герои. Но погибнуть еще до старта – чистая глупость.

– Хорошо, хорошо… Это тот самый поворот?

Проселок свернул вправо, углубляясь в пустыню. Проехав по нему около четверти мили, автомобиль затормозил у стальных ворот, перегораживающих дорогу. По обе стороны тянулся внушительных размеров забор, увитый колючей проволокой. Табличка на воротах сообщала:

ОПАСНО!

Неразорвавшиеся снаряды.

Дальше вы идете на свой страх и риск. Ничего не касайтесь – обо всех подозрительных предметах сообщите властям.

– То, что надо, – сказал Росс. – Ключи у тебя?

За забором располагался заброшенный военный полигон – малая часть из ставших непригодными более чем восьми миллионов акров американской земли, которую можно очистить лишь опасным трудом саперов. Но этот кусок пустыни не стоил затрат и риска, чтобы его расчищать, зато он был идеальным местом для воплощения замыслов Каргрейвза: площади здесь было достаточно и далеко от посторонних глаз. К тому же за полигон не пришлось платить: аренду по просьбе Каргрейвза взяла Ассоциация ученых-ядерщиков.

Арт протянул Россу связку. Тот перепробовал все, но ни один не подошел.

– Ты дал мне не те ключи, Арт… хотя нет. Это те самые, которые прислал нам док.

– И что же теперь делать?

– Попробуем сбить замок.

– Подожди. Такой замок не собьешь. Может быть, перелезем?

– И перетащим на себе оборудование? Не говори глупостей.

К ним приближался автомобиль: скорость его скрадывалась в огромном пространстве пустыни, и казалось, что он еле-еле ползет. Машина остановилась, и из окошка показалась голова мужчины в армейском «стетсоне».

– Эй, там!

– Сам ты «эй», – пробормотал Арт, а потом добавил: – Доброе утро!

– Что вы здесь делаете, ребята?

– Пытаемся попасть внутрь.

– Вы что, не видите табличку? Впрочем, минутку… Нет ли среди вас некоего Дженкинса?

– Росс Дженкинс – это он. А я Арт Мюллер.

– Рад познакомиться. Я здешний рейнджер, мое имя О’Бьюкэнен. Так уж и быть, я впущу вас, хотя не уверен, что это стоит делать.

– А что такое? – Росс заговорил резким тоном, почувствовав, что его принимают за мальчишку.

– Ну… тут на днях произошел небольшой несчастный случай. Поэтому мы сменили замок.

– Несчастный случай?

– Кто-то проник за забор. И в четверти мили от убежища напоролся на мину.

– И… погиб?

– Да. Теперь он мертвее дверной колотушки. Я заметил его из-за слетевшихся стервятников. Ладно, впущу вас: у меня копия выданного вам разрешения. Только давайте без глупостей. Держитесь возле укрытия или на дороге, идущей вдоль линии электропередачи.

– Постараемся быть осторожными. – Росс кивнул.

– Надеюсь. Слушайте, парни, а чего это вам туда приспичило? Кроликов собираетесь разводить?

– Точно. Больших таких кроликов, в восемь футов ростом.

– Да? Ну что ж, не выпускайте их за пределы зоны безопасности, иначе у вас получится гамбургер с крольчатиной.

– Мы будем осторожны, – повторил Росс. – А кто был тот человек, с которым произошло несчастье? И что он делал на полигоне?

– Ни то ни другое неизвестно. Стервятники оставили от него только скелет. Личность установить невозможно. Полная ерунда: внутри даже красть-то нечего. Он взлетел на воздух еще до прибытия вашего груза.

– О! Наши ящики уже прибыли?

– Да. Контейнеры составили у ворот. Тот человек был не из местных, – продолжал рейнджер. – По обуви видно. Может быть, приехал на машине… Но мы не нашли поблизости никакой машины. Странная история.

– Странная, – согласился Росс. – Но как бы там ни было, он погиб, и на этом, может быть, все и кончится.

– Верно. А вот и ваши ключи. Да, кстати. – Он сунул руку в карман. – Чуть не забыл. Вам телеграмма.