Книга Нужна женщина - настоящая - Любовь Попова

— Вообще-то, — мерзко передразнивает он меня, я хочу что-то другое. Надоела твоя картошка.

Я на это молчу и веду сына умываться.

Если начать вступать с Димой в перепалки, то это закончится очередными слезами и опухшим лицом. А я хочу завтра выглядеть на все сто. Завтра меня ждем Прохор и его большой член.

— Ты по кредиту заплатила? — спрашивает, стоя над душой. — Ты же плохо его умыла. Что у него за пятно над губой?

— Прыщик, — снова сдерживаюсь, улыбаюсь Вове, спускаю его со ступеньки и иду на кухню.

— Ты глухая что ли?

— Нет, — мысли стремительным потоком носятся в голове. Что придумать? Ответить честно и сказать, что все долги закрыты? И что я ему изменила? Соврать? Развод? Но квартира на нем, а куда мне? С сыном? В Ярославль. А там трешка, которую засрала сестра. И когда я говорю засрала, я не имею в виду пыль. Я имею в виду двух котов, за которыми она вообще не убирает. Думаю, не надо объяснять, какой там стоит чарующий смрад.

Да, секс конечно хорошо, но он не дает той уверенности в будущем. Придется поработать и что-то накопить. Хоть что–то, чтобы уходить не в никуда.

Задумалась настолько, что не успела увернуться от очередного удара по шее.

— Ты совсем больная? Я с тобой разговариваю или с кем?

— Да, заплатила я. - Тру уже прилично болевшее место. Муж всегда считал, что его тычки легенькие, любя. -- Заплатила! Иди с Вовой поиграй, пока я готовлю.

— Хочу пельменей.

— Дома нет пельменей.

— Так сходи и купи, раз сама сделать не можешь.

Хочется разбить фейс об столешницу, или зарычать от досады. Но почему, почему мужики становятся такими. Где тот ироничный парень, который сводил меня с ума своими шутками, рассказывал об истории великой отечественной войны и подарил мне на окончание учебы пять десятков роз? Правда, это был единственный букет. Но даже на него я повелась.

Повелась на спортивную фигуру, которая сейчас стала худощавой. Ведь гораздо интереснее смотреть на то, как тренируются другие в ютубе, поливать их грязью, чем поднять задницу и позаниматься самому?

Но все это ерунда.

Самое главное, что теперь у меня есть цель. Всего несколько месяцев откладывать деньги, которые, по сути должны были ложиться на счет банка и я свободна. Никто больше не ткнет меня носом за бардак в его шкафу, за потеряю его зарядного устройства, за разбросанные игрушки. Никто больше не разбудит меня среди ночи, чтобы я ему передернула, потому сам он не может. Он, видите ли, устал.

Широко улыбаюсь своим мыслям и поворачиваюсь к нему.

— Ты чего десна сушишь? — хмурится Дима.

Даже странно, что когда-то все эти словечки казались мне забавными. Как быстро его ирония превратилась в туалетный юмор, в котором самое смешное это шутка про заначку в заднице.

— Ничего. Пойду до магазина куплю тебе пельменей. Что-то еще нужно? — спрашиваю, и сажаю сына за его любимых "фиксиков". Дима все равно с ним играть не будет.

— Сок, только не то дерьмо, что ты в прошлый раз покупала.

— Гранатовый?

— Да, — бурчит он и усаживается рядом с сыном на диван, но как только Вова лезет к нему на колени, встает и уходит в спальню смотреть свой телефон.

— За Вовой присмотри, — прошу и слышу:

— Что ему будет. Он же в телеке зомбует.

Закатываю глаза, обещаю Вове купить его любимые мармеладки в виде червячков и выхожу из дома.

На улице внезапно начал накрапывать дождь. Пришла беда, когда не ждали, а я в блузке и без зонта.

Думаю вернуться, но все равно иду до супермаркета.

Уже стоя на кассе, вижу как за окном дождь усиливается, а небо темнеет, и вдруг меня хватают за задницу.

Что за фигня?!

Хочу осадить нахала или потребовать отодвинуться следующего в очереди.

Оборачиваюсь и проглатываю язык, когда упираюсь взглядом в серые глаза Прохора.

Стою как рыба, открывая и закрывая рот, чувствуя, что задыхаюсь. Слова не могу сказать.

— С вас тысяча пять пятьдесят восемь, — слышу писклявый голос кассира. Пришла называется за пельмешками.

Отворачиваюсь от своего, не побоюсь этого слова, хозяина и лезу в сумку.

— Вы еще, вот это не посчитали, — говорит Прохор тихим басом и подталкивает к девушке бутылку воды, бананы и блок сигарет.

Не знала, что он курит. Оплачивает все, хотя я и строю недовольную мину и подталкивает меня к выходу.

— Я вам все верну, — смотрю в его глаза, пока мы стоит неподалеку от разъезжающейся двери, а люди обтекают нас со всех сторон. Мой тяжелый пакет в его руках.

— Можете не сомневаться, — сверкает глазами. — Как раз завтра и займемся возвращением долгов.

Он такой высокий, смотрит сверху вниз, шикарно смотрится в куртке спортивной и джинсах. Его без костюма видеть непривычно, но так он еще сексуальнее.

Дождь на улице, а мокро у меня в трусах.

Разглядываем лица друг друга наверное несколько минут, а может несколько секунд.

Главное, что все это время, я ощущаю сладкое нытье внизу живота и комок слез в горле.

Я так рада, что встретила его. Вот так случайно. Хотя ничего удивительного, ведь мы уже виделись как-то в бассейне. Здесь неподалеку.

Я тогда реально думала, сойду с ума от его завлекающего взгляда. Библейский змей — не меньше и в плавках, не меньше…

Он, как магнитом звал меня каждым жестом, каждым прыжком в воду, каждым движением руки, которыми рассекал воду. Он ушел рано, и я тогда всю ночь думала, а что было бы… пойди я за ним, в душ, в его мускулистые руки.

— Олеся. — Его голос заставляет вынырнуть меня из омута воспоминаний о первой встрече, и оказывается, что мы уже возле его машины.

— Сколько у вас времени?

— В смысле? — не понимаю. — Для чего… Ну, то есть, если вы. ну, как бы…

Он улыбнулся уголком губ и прикрыл ладонью мой рот. Провел пальцами по лицу, собрал влагу, заставляя млеть от каждого властного прикосновения.

Мир вокруг померк, стал серым, бесцветным и только здесь между нами, в этом тесном пространстве играли краски.

Он чуть наклонился обдавая меня мятным дыханием и захватывая талию в плен цепких пальцев, прижимая к себе. А затем развернул и толкнул ближе к машину, нависая, закрывая от всех неприятных мыслей.

Дождь продолжал идти, мочил блузку, но внутри тела было так жарко, как будто я уже сгораю в адском грешном костре. Прохор одним жадным взглядом разжигал во мне такой пожар, что не один тропический ливень его не потушит.

— Вам надо домой?

— Надо, — вздыхаю. Все-таки Вова практически один.