Книга Кривотопь. Перевёртыш - Уилльям Риттер

– Да? – Фэйбл выглядела заинтригованной. – А на каких ещё языках ты говоришь?

– Я… ну, я не говорю. То есть… я говорю только по-английски, но люди говорят на куче всяких языков.

Фэйбл снова свела брови вместе.

– А я думала, что вы люди.

– Что? – Тинн начинал терять нить разговора. – Конечно, люди!

– Тогда, я думаю, вы немного запутались насчёт всей этой истории про слова, – объявила Фэйбл. Она продолжала с интересом разглядывать близнецов.

– Это не мы запутались! – огрызнулся Тинн.

– Есть много разных людей из всяких разных мест, и не все они говорят по-английски, – снова начал объяснять Коул. – Ты вообще хоть что-то о чем-нибудь знаешь?

– Я знаю, как попасть в гоблинскую орду, – ответила Фэйбл. – А вы?

Коул и Тинн замолчали и переглянулись.

– Так я и думала, – усмехнулась Фэйбл. – Я кое-что знаю. Тогда решено. Мы отправляемся в путешествие вместе! А потом мы станем лучшими друзьями навсегда-навсегда-навсегда, я знаю.

Она поскакала в лес, прыгая с травы на камни и поваленные деревья.

– Пойдем!

– Ну что ж, – вздохнул Коул, – в чем-то она права.

– Я ведь о ней ничего не знаю, – проговорил Тинн.

– Я знаю только то, что у нас немного времени, – возразил Коул. – Если мы не доберёмся до орды, один из нас, скорее всего, умрёт, и, может быть, ещё много других людей – а впереди ещё достаточно леса, который я предпочёл бы не видеть по дороге туда.

Кусты за их спиной зашуршали, и они оба подпрыгнули. За завесой листвы что-то большое двигалось по направлению к ним, продираясь через ветки, пыхтя и фыркая.

– Так вы идёте? – крикнула Фэйбл с противоположной стороны.

Тинн сглотнул. Он перевёл взгляд с брата на кусты за их спиной, потом на лес впереди. Коул глубоко вздохнул и запрыгнул на упавшее дерево вслед за Фэйбл.

– Идём, – ответил он.

Существо, скрываемое листвой, приближалось, звуки его присутствия становились всё громче, и у Тинна не было ни малейшего желания встретиться с ним в одиночку. Он припустил вслед за братом, и вместе они поспешили за странной девочкой в глубь странного леса.

Глава 10

Энни Бёртон провела рукой по узловатому стволу дерева, которое её мальчишки использовали для лазания. Она тяжело дышала. Она цеплялась за слабую надежду, что они будут здесь, играя в пиратов или просто болтаясь на ветках вниз головой. В записке Тинна было сказано, что они пойдут по секретной тропинке от их дерева и до самого дальнего края Глубокого Мрака и чтобы она не волновалась о них, а также чтобы она не слишком сердилась на них за то, что они стащили пирожные, – а это, добавил он, было идеей Коула.

Энни попыталась успокоить дыхание. Менее сильная мать в этот момент уже ударилась бы в панику. Мать, чьи нервы не закалялись в течение почти тринадцати лет двумя шкодливыми маленькими мальчишками, могла бы уже превратиться в клубок отчаяния и нервов. Энни Бёртон стиснула зубы. Её мальчикам сейчас не нужна менее сильная мать. Им нужна она.

Она осмотрелась и заметила следы в грязи на той стороне ручья. Вот оно. Энни сделала глубокий вдох. Когда они будут в безопасности, она сможет закатить истерику и начать кричать и ругаться, а потом запереть их дома на миллион лет. Но сейчас Энни Бёртон будет сильной, она возьмёт себя в руки и пойдёт в Дикую Чащу.

Глава 11

– Подожди минутку. Мне надо в туалет, – пробормотал Тинн.

– Что такое туалет? – удивилась Фэйбл.

– Ванная комната, – пояснил Тинн.

Девочка посмотрела на него с недоумением.

– Не обращай внимания. Я схожу за деревом. Подождите меня секундочку.

Тинн зашёл за толстое дерево. Фэйбл заглянула с другой стороны.

– А что такое ванная комната?

– Эй, ну послушай. Мне нужно… ну, ты понимаешь… сходить.

Он кивнул головой вниз.

– Но мы ведь сказали, что пойдём вместе.

– ПОПИ́САТЬ! Мне надо попи́сать!

– А, понятно. Почему ты прячешься? Я не возражаю. Я тоже писаю. Все писают.

– А я возражаю. Я не хочу пи́сать у кого-то на виду.

– Я уверена, твой брат тоже не возражает. Вы ведь совершенно одинаковые, так ведь? И он наверняка видел, что у тебя там под одеждой. Можно я посмотрю, что там?

– Фу! Нет! Отойди!

Фэйбл пожала плечами и вернулась к Коулу.

– Странный какой-то у тебя брат.

Коул тоже пожал плечами.

– Нас называли и похуже.

– А как вас называют люди?

– Ну, в основном гоблинами.

– Почему люди называют вас гоблинами?

– Наверное, потому что мы они и есть. Или один из нас. Так говорят, во всяком случае. Поэтому-то нам и надо перебраться на ту сторону леса и найти гоблинскую орду. Один из нас – перевёртыш.

Коулу показалось странным произносить эти слова вслух таким тоном, как будто всё это было совершенно нормальным. Ему не приходилось прежде рассказывать об этой ситуации никому в городе. Они уже знали столько же, сколько и он сам. Как правило, Коул неумело пытался избегать этих разговоров, потому что они только смущали других детей.

– Здорово. И кто же из вас двоих? – спросила Фэйбл.

– Мы сами не в курсе, – признался Коул. – Известно только, что это один из нас.

– Как вы можете не знать, какие вы внутри?

– Ну, вот так. Как вообще кто-то может узнать, кто он? Один из нас – человек, а другой – гоблин. Это всё.

Фэйбл задумалась.

– Может, вы оба наполовину гоблины и наполовину люди. Тогда вы вместе – ровно один человек и ровно один гоблин.

– Нет, так не бывает.

– Бывает. Это называется математикой. Половина, плюс половина, ещё половина и ещё половина вместе дают два.

– Я знаю, что такое математика. Но человек устроен по-другому. Ты либо человек, либо нет.

– Глупости. Я – множество всего одновременно. Иногда я уставшая, взволнованная и голодная в одно и то же время.

– Это другое. Это – чувства.

Фэйбл откинулась на бревно.

– Тогда какое это чувство – быть гоблином?

Коул сделал глубокий вдох.