Книга Сотня свадеб и другие (не) приятности - Анни Кос

— Видно будет, спасибо, — торопливо отозвалась я, топая в направлении нужной вывески. И пропустила мимо ушей крик возничего:

— Эй, леди! У меня сокращенный день сегодня! Последний рейс ко дворцу через четыре часа!

***

Сильвия оказалась потрясающе колоритным персонажем. Длинная, как каланча, такая же тощая, седые волосы взбиты в высоченную копну, в зубах мундштук, правда, сигарета не дымила, видимо, чтобы товар не пропах табаком.

— Как же, как же, все я помню, — проворчала она, едва взглянув на конверт. — Ткани уже и привезены, и упакованы, лучший восточный шелк, прямиком с побережья. Скажи этому пивному бочонку, что доставка будет к семи утра.

— С удовольствием. Напишите ответ своей рукой — и передам незамедлительно.

— Вот еще, — окрысилась Сильвия. — Я обещала, а мое слово — закон. Еще я указания всяких посыльных не выполняла. Иди уже, детка.

— Простите, леди, — я подчеркнуто расправила плечи. — Я не посыльная, а официальный помощник распорядителя сезона, — и с гордостью продемонстрировала жетон. — Мне было бы спокойнее получить расписку. Ведь если вы и впрямь готовы к отгрузке, это не составит труда, верно?

— Это он тебя надоумил? — прищурилась седая ведьма.

— Что вы, простая формальность на случай, если произойдет досадная путаница и шелк не прибудет вовремя.

— А ты дерзкая штучка, — Сильвия уважительно кивнула и небрежно нацарапала что-то карандашом на листе бумаги. — Вот, держи.

— Если можно, число и подпись, — я вернула ей листик. — Вот тут.

Она хмыкнула, но оставила на бумаге уверенный росчерк.

— Благодарю, — и с чувством выполненного долга я отправилась на первую в жизни прогулку по чужому миру.

Ну, давай знакомиться, славный город Аквинк!

***

— Билеты на открытие сезона! Входные билеты, пять шансов найти свое счастье! Участвуйте в розыгрыше! — вещал какой-то пронырливого вида дядька у лотка с газетами. — Эй, леди, вам стоит попытаться поймать удачу за хвост!

Э, нет. У меня и так будет вид из первых рядов. Поэтому с розыгрышами подождем. Вон, уже толпа желающих набежала.

Зато стало понятно, почему на курсах Луиджи упоминал о сложности перемещений в городе. Толкучка здесь была та еще.

“Имейте в виду, — вещал нам куратор пару дней назад. — В Аквинке верхом ездить можно только по главным улицам, держась середины, и то лишь шагом. Дороги, доступные для проезда, отмечены специальным символом, — он продемонстрировал классическую лошадиную подкову, только зеленого цвета. — Если знака нет, смело спешивайтесь и ведите коня в поводу. А еще лучше, поищите платную конюшню: и животному спокойнее, и вы без транспорта не останетесь”.

Впрочем, лошади мне пока не полагалось, и это радовало. Что делать с огромным и в целом достойным любви животным, как за ним ухаживать, чем кормить, да и вообще во что обойдется его содержание, я не представляла.

Постоянно сверяясь с картой, выданной в храме, я пробиралась по улицам в поисках местных достопримечательностей. Оказалось, что нантанцы очень любят всякие видовые площадки, террасы и обзорные точки, так что мне удалось не только ноги размять, но и насладиться романтическими видами.

Особенно привлекательно выглядел королевский замок: на самой макушке холма, белый, украшенный алыми и синими стягами, с вымпелами, развевающимися на ветру. Как сахарный дворец на тортике или иллюстрация из сказок студии Дисней. Я даже плечи гордо расправила от осознания, что на ближайшую пару месяцев эта красота стала моим домом.

А еще выяснилось, что окружающие разговаривают на нескольких языках сразу, но, и это было забавно, как минимум, три из них я понимала. Один, без сомнения, тот, на котором я говорила с магистром и прочими, нантанийский. А вот два других — видимо, местные эквиваленты моего английского и немецкого. Знать бы еще, какие.

Солнце миновало зенит и достаточно уверенно поползло к горизонту. Щеки пощипывало от холода, ноги с непривычки начали ныть, наверное, пора было возвращаться к площади.

Но обратная дорога оказалась куда дольше, чем я рассчитывала. Улицы петляли и резко меняли направление, постоянные подъемы и спуски отнимали силы. Я почувствовала, что порядком устала и проголодалась.

И, как специально, в воздухе поплыл соблазнительный аромат ванили, корицы и апельсина. Буквально за углом обнаружилась кондитерская с очаровательной открытой площадкой, на которой в ожидании посетителей стояли кресла и столики. Эх, красиво, правда? Кругом снег, в хрустальной вазочке мерцает свечка, а ты сидишь, завернувшись в плед, греешь ноги у открытого очага и наслаждаешься пирогами.

“И так уже задержалась. Пора бы возвращаться, — привычно затянул внутренний голос. — Иначе карета уйдет без тебя”.

На мгновение я застыла в нерешительности. Вроде же купить булочку — это недолго, да? Или в следующий раз? Ладно, наверное, правда стоит поспешить обратно.

На город опускались вечерние сумерки, в окнах уже теплились золотистые огоньки, и народу кругом становилось все меньше. Кроме меня гуляющих было человек пять,  невдалеке у лотка мерз торговец амулетами, совсем рядом по булыжникам застучали подковы лошадей, видимо, в это время ездить верхом уже дозволялось.

С тихим вздохом я заставила себя отвернуться от витрины с выпечкой, сделала пару шагов — и тут же поскользнулась. Ноги поехали по коварному снегу, и я, отчаянно размахивая руками, сбила лоток несчастного торговца. Амулеты разлетелись во все стороны. Кто-то смачно выругался, кто-то закричал, а меня выкинуло на дорогу.

Мир отчаянно крутануло, перед носом мелькнули темные силуэты приближающихся всадников и камни мостовой. Я взвизгнула от ужаса, понимая, что сейчас меня просто затопчут.

Да что ж такое! Погибать второй раз за две недели?

Я зажмурилась.

Глава 8

От трагической развязки меня спасло чудо. За секунду до казавшегося уже неизбежным знакомства моей бедовой головы с копытами животного, всадник поднял коня на дыбы и повелительно взмахнул рукой. Неведомая сила просто подбросила меня в воздух и откинула в сторону, довольно точно направив в высоченный сугроб.

Обиженный скакун чуть не сел на задние ноги и коротко заржал, выражая свое возмущение. А вот всадник разразился длинной речью, превратить которую в нечто понятное мой мозг отказался начисто. То есть значение пары отрывков я уловила, но, как сказали в одном кино, в целом это была непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений. Впрочем, эмоциональный окрас речи не оставлял сомнений: меня очень сильно ругали.

Пока я растерянно моргала и пыталась подняться, всадник успокоил своего гривастого друга, спрыгнул на землю и в два шага приблизился ко мне.

— Леди, вам что, жить надоело? — звучный баритон, оттененный глубокими нотками, вызвал у меня тихий восторг и легкую панику одновременно. Нечеловеческий какой-то голос.