Книга Ненавижу и… хочу - Анна Веммер

Темыча, впрочем, ничего этого не волнует. Он самозабвенно играет на моем планшете и вообще воспринимает поездку как приключение. Я рад, что взял сына с собой. В последнее время категорически не хватает времени, проведенного с ним.

«Ты же отец-одиночка!», «посмотри на других отцов, сбежали и не появляются», «а на что жить, если не работать?», – все пытаются меня успокоить, но все это слабо работает. Артем, когда вырастет, не скажет «Зато ты не ушел, как мама». Он спросит, почему детство прошло в компании няни, почему я пропустил все его утренники в саду, в школе, выпускной и вручение аттестатов. И то, что я зарабатывал деньги, вряд ли станет достаточным аргументом.

Но сейчас мы вместе осматриваем новый бизнес-центр, куда переезжаем всей компанией. Верхние этажи – наши, с них открывается шикарный вид на центр. А нижние отдаем под аренду, и кое-где уже появляются вывески компаний. На втором еще шумит ремонт: туда готовится въехать какой-то модный ресторан. Совсем скоро, максимум через полгода, в этом архитектурном шедевре, выполненном, кажется, целиком из стекла, закипит жизнь, как в муравейнике.

Лифт поднимает нас на самый верх. Темыч морщится: от резкого подъема закладывает уши. Когда мы выходим, мимо проносится стайка девчонок из клининговой фирмы.

– Вот, Темка, папин новый офис.

– Ты будешь здесь работать?

– Да. И вся наша фирма. Мы купили здание и сделали в нем ремонт.

– Все-все здание? Такое большое?

– Да. Теперь мы сдаем в аренду офисы другим компаниям. У нас бизнес-центры по всему городу. И два торговых центра. Тебе нравится ездить в «Крайтон»?

– Да, в «Кидсбург»!

– Вот. Мы предоставляем место для таких компаний. Идем, покажу свой кабинет.

– Алексей! Темочка!

Навстречу нам идет, улыбаясь, Алевтина. Она работала еще на отца, и было бы глупо не взять ее к себе. Прошедшая с фирмой огонь, воду и медные трубы, Алевтина в короткие сроки может наладить работу любого офиса. Я впервые в жизни встречаю человека, который совсем лишен амбиций и кайфует от должности обычного завхоза. Но то, что в приемных всегда есть кофе, окна сверкают чистотой, а на крыльце никто не свернул себе шею из-за гололеда – ее заслуга. И, конечно, она от и до контролирует ремонт и его последствия.

– Привет, разбойник! Пришел с папой на экскурсию?

– Я не разбойник! – хмурится Темыч, он почти не помнит Алевтину.

Но она располагает к себе людей и неплохо ладит с детьми. Эдакая добрая тетушка с широкой улыбкой.

Мы направляемся к кабинету, а Темка скачет рядом. Краем глаза я неотрывно за ним слежу. Хоть здесь больше нет строительного мусора или открытых  банок с чем-нибудь токсичным, все равно надо быть настороже.

– Девочки из клининга работают. Закончат за несколько дней. Если все будет нормально, возьмем парочку на постоянное обслуживание. Расходники привезли. Кофе, чай, все в коробках, распакуем к понедельнику. Кофемашины пока ждем, обещали сегодня, но… сами понимаете.

– Вы молодец, Алевтина. Я считаю часы до момента, когда смогу работать в нормальном кабинете.

– В кабинетах поставили диспенсеры с антисептиками, сами понимаете, мало ли… я хотела предложить закупить их и на ресепшен, и для арендаторов. Чтобы к нам не было никаких вопросов.

– Да, пожалуй, в этом есть смысл.

– И еще вопрос со столовой для сотрудников. Они утверждают, что по договору туалет и умывальники – не их площадь, требуют расходники с нас. Мне-то несложно, но как такое получилось, что столовая есть, а туалет – не ее?

– Я скажу Юре, чтобы прислал тебе копию договора, глянешь сама. И еще…

Я замираю на пороге собственного кабинета. Он шикарен: с панорамными окнами, от которых захватывает дух, очень светлый и современный, напичканный всевозможной техникой. Это кабинет из фантастического фильма, но мое внимание привлекает не роскошь и не глянец, а худенькая девчонка в форменном платье клининга, склонившаяся над столом и полирующая его до блеска.

Дальше – как в замедленной съемке.

Одна секунда – она нас еще не видит, сосредоточенно прыскает на стол средство и растирает его салфеткой.

Вторая секунда – звонко и громко «Папа, какие огромные окна!» – Артем осторожно выглядывает из-за меня.

Лиза поднимает голову, и третья секунда кажется вечностью, в которую я лечу от осознания того, что только что случилось.

Боясь их случайной встречи с сыном, я сам привел его прямиком к ней.

Но я реагирую мгновенно.

– Алевтин, своди Темку за мороженым, – бросаю я.

Завхоз со мной уже давно, научилась по голосу различать оттенки настроения и безошибочно определять, когда приказ следует выполнить максимально быстро и четко.

– Темочка, идем, я тебе покажу, какое у нас здесь кафе-мороженое открылось! На третьем этаже! У них есть рожок «бабл-гам»!

Лиза бросается к нам, но я в несколько шагов перехватываю ее на половине пути и с легкостью отталкиваю в сторону конференц-зала. Артем на нее не смотрит, захваченный внезапной перспективой полакомиться любимой сладостью.

Бывшая, должно быть, вкладывает все силы, чтобы вырваться из моего захвата. Она на меня даже не смотрит, не отрывая взгляда от удаляющегося сына, но я заталкиваю ее в конференц зал. Не рассчитав силы отпихиваю от двери, и она неловко оступается, хватаясь за спинку ближайшего стула. Тот с грохотом падает на пол, и Лизе чудом удается устоять. А я тянусь к жалюзи, чтобы отрезать нас от любопытных глаз. И чтобы не допустить больше подобной оплошности.

– Темка…

– Забудь. Тебе показалось.

– Он так вырос.

– Какого хуя ты здесь делаешь?!

Она переводит взгляд на меня. Бесят слезы, стоящие в глазах. Хуль ты рыдаешь сейчас? Не рыдала, когда бросала ребенка?!

– Работаю.

– Думаешь, я спущу тебе попытки подобраться к моему сыну?!

– Леша… я просто работаю. Я не знала, что это твой офис.

– Разучилась думать и читать?

– Я… узнала не сразу. Но мне нельзя отказываться! Думала, не встречу тебя… прости.

– Значит, работаешь?

– Да.

Она грустно улыбается, окидывая взглядом форменное платье.

– Уборщицей.

Я злюсь. На нее. На себя. На весь мир. Злость бурлит внутри кипятком, требуя выхода.

Я ее ненавижу.

Медленно, зная, что Лиза следит за каждым моим движением, протягиваю руку к столу и смахиваю на пол вазу. Она из небьющегося стекла, поэтому, как обычно, разлетается на миллиард осколков. Они повсюду, куда доходит свет. Маленькие, острые, поблескивающие.

– Убери. Раз уборщица, – хрипло говорю я.