Книга Рам и Гау. Повесть об обезьянолюдях - Софья Радзиевская

Очнулся Рам в темноте от звука чьих-то осторожных шагов. Они приблизились, остановились, лёгкое дыхание коснулось лица мальчика. Он вскочил с криком, но не успел ещё сделать и шага, как тот, невидимый, шарахнулся в сторону. Раздался быстрый шумный топот: кто бы это ни был, он испугался Рама не меньше, чем Рам его. Мальчик это понял и потому не кинулся бежать: в темноте можно насмерть разбиться о дерево или свалиться с обрыва в реку.

Он стоял, дрожа и прижимаясь к стволу, пока не сообразил, что наверху безопаснее. Люди орды с детства учились лазить так же, как учились ходить. Рам охватил дерево руками и в минуту оказался почти на самой верхушке. Отдышавшись, спустился пониже и нащупал достаточно толстую ветку, чтобы, сидя на ней, дождаться рассвета. Только теперь, удобно устроившись на ночь, он почувствовал, как сильно болит ушибленное плечо. Рам страдал молча: каждый звук, каждый стон мог привлечь врагов.

Глава 12

Утро застало мальчика на дереве. При каждом шорохе он вздрагивал и, до боли прижимаясь к морщинистой коре, старался стать ещё меньше и незаметнее. Два чувства боролись в нём: страх и голод. Страх приказывал оставаться на месте, голод звал на поиски. Наконец голод победил. Беспрестанно оглядываясь, Рам неслышно спустился с дерева. И тут его большой тонкогубый рот растянулся в подобие улыбки. Он порывисто нагнулся, схватил что-то и крепко прижал к груди.

Это было рубило Мука, с которым мальчик не расставался даже во время отчаянного бегства. Он выронил его, когда бесчувственный свалился у подножия дерева. Теперь Рам нашёл его и больше уж не потеряет. Он осторожно прикоснулся пальцами к острому краю блестящего зелёного камня. Солнечный луч, пробившийся сквозь ветки дерева, переливался на ярких нефритовых гранях. Мальчик поворачивал камень во все стороны и радостно что-то бормотал.

Лёгкий шорох в траве заставил его насторожиться: на освещённый солнцем выступ скалы скользнуло что-то яркое, зелёное, как его рубило. Ящерица! Не замечая мальчика, она с удовольствием поднялась на лапках навстречу солнечному лучу. Но погреться не успела: маленькая мохнатая рука проворно схватила её. Вот и завтрак. Трава, потревоженная Рамом, ещё не перестала колыхаться, когда последний кусочек был разжёван и проглочен. Конечно, мохнатый животик не отказался бы ещё от еды, неважно — какой, лишь бы побольше. Впрочем, ящерица была не такая уж маленькая и, главное, еда прибавила Раму не только сытости, она придала храбрости. Облизнув от удовольствия губы, он осмотрелся.

Что дальше делать? Идти? Но куда? Он вспомнил пещеру, тепло костра и мясо — гору медвежатины. Рам опять облизнулся. Враги? Но он не видел бегства своей орды, перед глазами стояли только мужчины и женщины возле медвежьей туши и с ними Маа, весёлая и ласковая. Мальчика-сироту неосознанно тянуло к ней. Она, единственная в орде, делилась с ним кусочком еды, когда остальные думали только о своих желудках. И хотя он был невольным свидетелем того, как рыжеволосый схватил девушку, но это как-то не задержалось в памяти.

— Маа, — жалобно пробормотал Рам и оглянулся, словно ждал ответа. Но ответа не было. Зато в глаза бросилась тропинка, протоптанная за много лет дикими обитателями леса. Это по ней он в ужасе мчался вчера. По ней он вернётся к людям. И к мясу…

Рам, полный надежд, пустился в обратный путь. Разве мог он знать, что орда, то торопливо, то крадучись пробираясь по отмели, ночью прошла как раз под обрывом, на котором стояло дерево, ставшее его ночным прибежищем. И, значит, возвращаясь к пещере, он с каждым шагом всё больше удалялся от своих…

Рам торопился изо всех сил. Только изредка задерживался, чтобы проглотить жирного червяка, либо сорвать орехи и разгрызть их на ходу. Тяжёлое рубило порядком мешало идти, но мальчик не расстался бы с ним даже в обмен на жирный кусок мяса или кость, полную мозга. Со вздохом он перекладывал камень из одной руки в другую, но вздох превращался в радостное бормотанье, едва луч солнца вспыхивал на каменных гранях.

Обратная дорога оказалась куда длиннее: болело плечо, болели натруженные ноги. Не раз уже Рам собирался лечь на мягкую траву, присесть на бархатную подушку мха. Но тут же страх одиночества и пустой желудок заставляли его удваивать шаги. Порой он тихо вскрикивал, задевая разбитыми в кровь ногами придорожный валун.

Но вот Рам остановился. Ноздри плоского носа зашевелились: лёгкое дуновение ветра принесло ему известие, в котором следовало разобраться. Это был человеческий запах, но чужой, страшный. Шерстистые тёмные волосы на затылке Рама зашевелились, встопорщились. Он попятился, спиной коснулся чего-то и в страхе отскочил. Нет, это просто дерево. Сзади ничто не угрожает. Но впереди… Надо разведать.

Рам сгорбился, втянул голову в плечи и бесшумно скользнул в кусты, как это делали взрослые мужчины, пробираясь в опасных местах. Теперь он шёл не по тропинке, а сбоку, прикрываясь росшим по краю ракитником, пока не добрался до пещеры.

Отвратительный запах чужой орды сделался невыносимым. Он смешивался с едким запахом дыма и каким-то ещё, необычным. Пахло как будто мясом, но не так, как полагалось.

Сбоку от входа в пещеру ярко пылал костёр. Вокруг него сидели и ходили чужаки. Одни с жадностью что-то пожирали, другие камнями разбивали кости, доставая сладкий мозг, третьи палками вытаскивали из костра обугленные куски. Кривляясь и взвизгивая, они нетерпеливо хватали их руками, обжигались, бросали и с недовольным рычаньем искали на земле те, что уже остыли.

Так вот почему мясо пахло так странно! Рам никогда не пробовал жареного: его орда поедала мясо сырым — в том виде, в каком удавалось его добыть. А пахло соблазнительно. Голодный, Рам с жадностью принюхивался, но вдруг на земле, совсем близко от куста, за которым он прятался, заметил что-то круглое. Голова! Рам почувствовал, как в груди похолодело. Тут же один из рыжеволосых повернулся и длинной палкой стукнул по этой голове так, что она, крутясь, с размаху влетела в костёр. Остальные рыжеволосые одобрительным ворчаньем оценили ловкость удара.

Рам бесшумно отполз в глубину зарослей. Отсюда костра не было видно, но он уже насмотрелся достаточно. Это была голова Хоу, сильного сердитого Хоу… Рам не любил его: оказаться близко от Хоу — значило получить ни за что здоровую затрещину. Но сейчас, если попасться на глаза рыжеволосым, то и его, Рама, голова покатится в костёр… Он это понял.

Мальчик попятился назад, пока не удалился от пещеры на безопасное расстояние. На прибрежной отмели он заметил следы. Человеческие следы на песке. Они источали слабый знакомый запах… Рам уткнулся в песок и лежал так некоторое время, дрожа и всхлипывая от неожиданного счастья. Следы орды! Людей его орды. Они прошли здесь. И Рам догонит их. Сейчас же!

Когда прошли по отмели люди, как далеко они могли уйти — об этом мальчик не задумывался, это было слишком сложно для его головы. Запах вселял надежду, манил, и Рам последовал за ним. Куда? Всё равно.

Он уже не боялся, что его могут услышать наверху. Забыв боль в плече и разбитых ногах, он бежал, не скрываясь, всхлипывая и подвывая на ходу.