Книга Солнечная буря - Оса Ларссон

— Значит, так, — объявила Ребекка. — Сейчас мы приберемся в кухне, затем я приготовлю еду, а потом подогреем воду на печи и вымоем Лову и Чаппи.

— И еще мне нужна другая футболка, — сообщила Лова. — Смотри!

Она распахнула одеяло и предъявила склеившуюся от хозяйственного мыла футболку.

— И еще тебе нужна другая футболка, — тяжело вздохнула Ребекка.

Час спустя Лова и Сара сидели в кухне и ели сосиски с картофельным пюре из порошка. На Лове были джинсы какой-то из двоюродных сестер Ребекки и застиранный красный джемпер с изображением Астерикса и Обеликса на груди. Чаппи сидела у ног девочек, терпеливо ожидая, когда ей что-нибудь перепадет. В печи потрескивали дрова.

Ребекка бросила взгляд на часы. Уже семь, а им с Санной еще надо доехать до полицейского участка. В животе похолодело.

Сара понюхала джемпер Ловы.

— От тебя так мерзко пахнет!

— Ничего подобного, — вздохнула Ребекка. — У одежды немного странный запах, потому что она так долго пролежала в ящике. Но ее собственная одежда куда хуже, так что вариантов все равно нет. Отдайте Чаппи сосиски, которые не доедите.

Оставив девочек в кухне, она снова вошла в спальню и закрыла дверь.

— Санна, — проговорила она.

Санна не пошевелилась. Она лежала все в той же позе, уткнувшись взглядом в стену.

Ребекка подошла к кровати, остановилась, сложив руки на груди.

— Я знаю, что ты меня слышишь, — сказала она твердо. — Учти, я не та, что раньше, Санна. Я стала жестче и нетерпеливее. И я не собираюсь сидеть, гладить тебя по головке и спрашивать, в чем дело. Немедленно вставай и одевайся. Иначе я отвезу твоих дочерей в дежурный отдел социальной службы и скажу, что ты не в состоянии позаботиться о них. А затем первым же рейсом улечу обратно в Стокгольм.

По-прежнему никакой реакции. Ни одного движения.

— Хорошо, — проговорила Ребекка через некоторое время.

Она вздохнула, чтобы показать, что ждать больше не намерена. Повернулась и пошла к двери в кухню.

«Ну что ж, ничего не вышло, — подумала она. — Позвоню в полицию и расскажу, где она. Они вынесут ее отсюда на носилках».

Уже положив руку на ручку двери, она услышала, как Санна за ее спиной села в кровати.

— Ребекка, — выдохнула она.

Ребекка задержалась на полсекунды. Затем повернулась и встала, опершись о косяк. Руки снова невольно скрестились на груди. Как мама — поза под названием «ну-и-как-ты-собираешься-жить-дальше?».

А Санна — как маленькая девочка с умоляющими глазами, жующая нижнюю губу.

— Прости, — пробормотала она своим обезоруживающим голосом. — Я знаю, что я самая худшая мать на свете и никудышняя подруга. Ты ненавидишь меня?

— Даю тебе три минуты, чтобы одеться, выйти в кухню и поесть, — скомандовала Ребекка и вышла.

* * *

Как оказалось, Свен-Эрик Стольнакке припарковал машину возле приемного покоя. Анна-Мария стояла, опершись о дверцу, пока он рылся в карманах в поисках ключей. Воздух обжигал холодом, делать глубокие вдохи было тяжело, но она изо всех сил старалась расслабиться. По пути от морга до машины живот напрягся и стал твердым, как плотно скатанный снежок.

— В церкви «Источник силы» три пастора, — сказал Свен-Эрик, роясь в очередном кармане. — Они сообщили, что готовы принять представителя полиции для беседы. Могут выделить на это не более часа. И они не позволят допрашивать их по отдельности — все трое будут разговаривать с нами одновременно. Они утверждают, что готовы сотрудничать, но…

— Но на самом деле сотрудничать не хотят, — закончила Анна-Мария.

— Ну и что прикажешь с ними делать? Применять силовые методы?

— Ни в коем случае! Иначе вся паства закроет рот на замок. Но, естественно, возникает вопрос, почему они не хотят побеседовать с нами по одному.

— Понятия не имею. Один из них пытался мне объяснить. Его зовут Гуннар Исакссон. Но я, если честно, ни слова не понял. Ты можешь спросить их сама при встрече. Черт подери, сейчас я жалею, что не выдернул их из теплых постелей сегодня в пять утра.

— Нет, — Анна-Мария задумчиво покачала головой. — Ты не мог поступить иначе.

Северное сияние по-прежнему прокатывалось по небу белыми и зелеными переливами.

— Просто невероятно, — проговорила она, запрокинув голову. — Этой зимой северное сияние не гаснет. Ты когда-нибудь видел что-то подобное?

— Нет, тут все дело в этой буре на солнце, — откликнулся Свен-Эрик. — Красиво, но вскоре наверняка выяснится, что эта штука канцерогенна. И что на самом деле следовало бы прикрываться от излучения серебряным зонтиком.

— Тебе бы пошло, — рассмеялась Анна-Мария.

Они сели в машину.

— Кстати, раз уж мы об этом заговорили, — продолжал Свен-Эрик, — как там дела у Похьянена?

— Не знаю, как-то не с руки было спрашивать.

— Ну да, понимаю.

«Мог бы и сам спросить», — сердито подумала Анна-Мария.

Свен-Эрик оставил машину на парковке под горой, и они двинулись вверх по склону к церкви. Сугробы, окаймлявшие дорожку, исчезли, везде виднелись человеческие и собачьи следы. В поисках орудия убийства полиция перерыла всю прилегающую территорию. Существовала надежда, что преступник бросил орудие убийства за дверями церкви или спрятал в сугроб, однако поиски не дали результатов.

— А что, если мы вообще не найдем орудия убийства? — спросил Свен-Эрик и замедлил шаг, увидев, что Анна-Мария запыхалась. — Можно ли в наше время осудить кого-то за убийство без заключения технической экспертизы?

— Ну, Кристер Петтерссон был осужден в суде первой инстанции,[5]— проговорила, с трудом отдышавшись, Анна-Мария.

Свен-Эрик горько усмехнулся.

— Очень утешительный пример.

— Вы нашли сестру?

— Нет, но фон Пост сказал, что он все устроил и она прибудет на допрос сегодня в восемь. Вот и посмотрим, какой нам от этого будет толк.

Около пяти вечера Анна-Мария Мелла и Свен-Эрик Стольнакке вошли в церковь «Источник силы». Три пастора сидели в ряд на стульях, обратив лица к алтарю. В помещении находились еще три человека. Женщина средних лет, одетая в немодные леггинсы и застиранный сиреневый свитер, доходящий почти до колен, тащила за собой огромный неуклюжий пылесос, который со страшным гудением обрабатывал ковры. Анне-Марии бросилось в глаза, что вид у женщины изможденный. Время от времени той приходилось выключать пылесос и вставать на четвереньки, чтобы достать мусор, который был великоват для трубы. В церковном зале находилась еще одна женщина, тоже средних лет, но в элегантной юбке, тщательно выглаженной блузке и кофте с обшлагами подходящего цвета. Проходя вдоль рядов, она клала на каждый стул по листу бумаги. Третьим был молодой мужчина: с Библией в руке, он бродил по залу безо всякой видимой цели, разговаривая сам с собой. То и дело он останавливался перед каким-нибудь стулом, протягивал вперед руку и что-то возмущенно говорил, словно обращаясь к сидящему перед ним. Или же замирал, подняв Библию к потолку и произнося какие-то фразы, совершенно непонятные Свену-Эрику и Анне-Марии. Когда они проходили мимо него, мужчина бросил на них ненавидящий взгляд. Залитый кровью ковер по-прежнему лежал в проходе, но кто-то убрал стулья, так что теперь легко можно было обойти то место, где еще недавно лежало тело, не наступая на пятно.