Книга Джефферсон - Жан-Клод Мурлева

Сдвинулось дело с мертвой точки во второй половине дня. Экскурсионный автобус двигался вдоль канала. Ролан вел его со скоростью пешехода, чтобы пассажиры могли вдоволь налюбоваться танцующим отражением фасадов в воде. Роксана вновь и вновь бралась за микрофон, предлагая обратить внимание на тот или иной памятник, то или иное здание или рассказывая какую-нибудь историю:

– Дом слева от вас известен как Дом Монахини, потому что здесь жила одна девушка, которую отец хотел насильно выдать замуж за старого скрягу, и тогда…

Вдруг Жильбер привскочил на сиденье:

– Джефф! То самое место!

Да, никакого сомнения. Изящный пешеходный мост, разукрашенные фасады, деревья, пришвартованные баржи. Джефферсон достал из внутреннего кармана открытку, которую хранил как зеницу ока, с тех пор как Кароль ему ее доверила. Все было точно так же, вплоть до велосипедистов! Друзьям пришлось сделать над собой усилие, чтоб не закричать: «Ролан! Стой! Высади нас здесь!» Джефферсон удержал Жильбера за рукав:

– Сиди! Придем сюда вечером.

Мост остался далеко позади, а Джефферсон все еще как завороженный вглядывался в открытку.

– Что ты там высматриваешь? – спросил Жильбер.

Джефферсон помедлил с ответом, потом решился:

– Жильбер, что ты видишь вот тут?

Он коснулся кончиком ногтя одной из деталей фотографии, а именно – входной двери какого-то дома на другом берегу реки.

– Ничего не вижу.

– Да вот же, смотри!

– Ты вот про эту черную точку?

– Да. По-моему, ее поставили фломастером, тебе не кажется?

– Может быть. И что?

– А то, что изначально ее на открытке не было, и значит, кто-то, наверняка господин Эдгар, хотел на что-то указать, как, знаешь, на открытках рисуют стрелку и пишут «я здесь»!

Жильбер взял открытку, послюнявил палец и крепко потер точку. Она превратилась в крохотную запятую.

– Да, это фломастер. Но, похоже, он уже пытался стереть эту точку, только не стер до конца.

– Правильно, – согласился Джефферсон. – То же самое, что с зачеркнутой фразой. В обоих случаях он хотел что-то сообщить или на что-то указать.

– Браво, Шерлок! – восхитился Жильбер. – Честное слово, ты не перестаешь меня удивлять!

Осмотр Музея обуви показался им бесконечным, тем более что курица Кларисса заинтересовалась техническими подробностями пошива домашних туфель и надолго застряла, проясняя десятка три возникших у нее вопросов. А господин Шмитт раз за разом повторял одну и ту же шутку: хватал какую-нибудь обувку, совал в нее рыло, принюхивался и объявлял во всеуслышание: «Ну точно, ношеная!» Друзья изнывали от нетерпения и, вернувшись в отель, только забежали переодеться и поспешили к каналу. Сердца их усиленно бились при мысли, что вот теперь наконец расследование начинается.

Квартал в этот вечерний час выглядел тихим и мирным. Они остановились на середине моста, где на перилах висели десятки замков, прицепленных влюбленными парочками. Жильбер пригляделся к одному поближе: – Вот это да, с ума сойти! Смотри, что тут написано: «Кароль и Джефферсон, любовь до гроба»!

Джефферсон дал ему тычка, и они прошли дальше. Дом, который господин Эдгар пометил фломастером, значился под номером сорок два. Кирпичный, цвета охры, с маленькими окошками. Если б не горшки с геранью на подоконнике, можно было бы подумать, что он необитаем. Они подошли поближе. На медной табличке прочли: «Госпожа Мадлен Ролле». Жильбер упорно нажимал кнопку звонка, но тот не работал. Во всяком случае, слышно ничего не было. Он попробовал стучать – с тем же успехом. Энтузиазма у друзей поубавилось.

Решили побродить вокруг. Если господин Эдгар здесь часто бывал, может быть, попадется кто-нибудь, кто его встречал. Джефферсон достал фотографию и для начала показал ее человеку лет пятидесяти, который шел мимо с газетой под мышкой:

– Посмотрите, пожалуйста, вы, случайно, не встречали этого господина?

Человек наклонился (он был большой, а Джефферсон маленький) и улыбнулся, как чему-то забавному.

– Возможно, но это ведь барсук, а они все на одно лицо.

От следующих толку было не больше: «Нет, не видал… Это что, какой-то ваш знаменитый певец?.. К сожалению, не могу припомнить… Извините, спешу… а вы что, из полиции?..»

Завершили они обход в маленьком кафе в стиле ретро напротив пришвартованной баржи. Может, на их счастье, господин Эдгар захаживал сюда пропустить стаканчик. Обоим хотелось кока-колы, но они сочли, что их скорее примут всерьез, если они закажут по кружке пива. Обслужив их, официант не удержался от маленькой шпильки:

– Не угодно ли господам получить подкладные подушки, чтоб дотянуться до стола?

Жильбер пожал плечами и постарался ответить как можно более грубым голосом:

– Спасибо, обойдемся. Лучше скажите, вам не случалось видеть у себя в кафе вот его?

Официант бесцеремонно сцапал фотографию, посмотрел и откровенно заржал:

– Ха-ха-ха! Нет! Не видал, это уж точно! Такую рожу раз увидишь – не забудешь!

Они вышли из кафе – ноги ватные, в голове туман. Перспектива на данный момент представлялась невеселой. Неделю таскаться по всяким музеям свекловодства и швейных машин, терпеть плоские шутки Вальтера Шмитта, да плюс еще Симона с ее депрессией, которой она так и норовит всех заразить. А потом? Жильбер-то может вернуться с экскурсией Баллардо, а Джефферсон? Ему светит либо пожизненное заключение на родине, либо жизнь изгнанника в стране людей – вечно одинокого, неприкаянного чужака. Комок встал в горле.

Они снова остановились на мосту – поглазеть на проплывающую под ними баржу, а главное, оттянуть момент, когда придется уходить несолоно хлебавши. Это место было единственным шансом напасть хоть на какой-то след господина Эдгара, и уйти отсюда – значило признать свое поражение. Они провожали глазами баржу, пока та не скрылась за поворотом канала, а потом, не сговариваясь, переключили внимание на невысокую пожилую даму, которая семенила по тротуару вдоль тех самых домов. Она тащила сумку с продуктами, такую тяжелую, что через каждые четыре-пять шагов меняла руки. Ни словом не обмолвившись, оба втайне загадали одно и то же, и, когда дама остановилась перед домом сорок два и полезла в карман за ключом, подтолкнули друг друга в бок.

– Есть! – прошептал Жильбер, сжимая кулаки.

Они выждали немного, прежде чем постучать в дверь. Главное было – не торопить события, не спугнуть старушку.

– Что вам угодно, господа? – осведомилась та, приоткрыв дверь.

Хозяйка была выше их, но по человеческим меркам очень маленькая, и лет ей было как минимум восемьдесят, что в принципе исключало версию любовной интрижки, даже если мало ли что бывает. Она успела снять жакет и надеть фартук. Большущая черно-белая кошка терлась об ее руку.